Сергей Женовач: «Чисто, честно и в радость!»
23 апреля, 2018 Театр
«Время начала изменилось!», — эта фраза предшествовала сбору труппы Московского художественного театра.
Официальное знакомство нового худрука Сергея Женовача с вверенным ему театром было отложено на час. А точнее, на месяц: режиссер с момента объявления его кандидатуры Министерством культуры хотел, чтобы прошло сорок дней со дня смерти Олега Табакова. Нынешний театральный сезон Олег Павлович Табаков объявил сезоном Максима Горького. Оказался он просто горьким. Ритуал знакомства с назначенцем министр культуры предложил начать с минуты не молчания, но аплодисментов в память об Олеге Павловиче. Аплодисменты эти торжественно обозначили финал славной эпохи прежнего художественного руководителя, пришедшего в театр кризисным менеджером, а оставивший его в статусе главного драматического театра страны.
Настроение в заполненном зале театра было рабочим. Здесь не ждали новостей, а просто ждали. Дело-то решенное… Фотографы переговаривались: «Я кого в телике видел,- всех снял», кто-то напевал «Холода, тревоги, да степной бурьян», кто-то обсуждал рецензию критика: «Я не понял, он хвалит, или ругает», кто- то скучал, бросая в зал: «Ну, не томите уже». Щелчки фотокамер перешли в аплодисменты, когда в зал МХТ вошел Сергей Женовач, сопровождаемый министром культуры и Владимиром Машковым, новым худруком «Табакерки». Министр дважды «напугал» аудиторию, сообщив, что у него заготовлена большая речь, но затем сказал, что не будет ее произносить, так как Сергей Женовач в представлении не нуждается. Министр сообщил, что новый худрук продолжит «классическую линию» МХТ. В зале переглянулись. Министр дополнил: «Классическую в хорошем смысле слова». И это не было шуткой. Упомянул он и о так называемых «сертификатах Табакова», вручаемых успешным театрам, и заверил, что традиция эта будет продолжена. «Заполненный зал», — министр назвал главным критерием и оценкой режиссера и театра, словно бы напутствуя нового худрука, передавая ему театр и слово.
Новая страница жизни МХТ началась с оговорки. Сергей Васильевич Женовач, вероятно, искренне волновался, о чем уведомил аудиторию: «Волнительно все это!», (смех в зале) а затем, все-таки, поздоровался с коллегами: «Здрасьте!». Ему ответили аплодисментами. В театре так принято, здесь встречают и провожают рукоплесканьями. Говорил Женовач о верности «идее Художественного театра», не раскрывая, однако, как понимает ее лично он, тем самым оставляя за собой право на «заблуждения, улеты и залеты». «Повторить Олега Павловича невозможно»,- сказал Женовач и продолжил краткие, несколько сумбурные замечания об «идее места», о МХТ как святом месте, о «театре живого человека», о том, как важно «замкнуть в душе все хорошее» и развиваться, ничего не ломая. Сергей Васильевич был очень доброжелателен и воодушевлен, говоря о новом этапе своей жизни, о бессонной ночи, предшествовавшей нынешнему мероприятию и о том, что в театре нужно работать «вместе и дружно», несмотря на то, что все люди разные».
У входа в МХТ, рядом с портретом Олега Табакова из спектакля «Юбилей ювелира», висят слова отца-основателя театра Константина Станиславского, девиз театра: «Проще, легче, выше, веселее». Женовач в своей краткой речи невольно предложил новый девиз: «Чисто, честно и в радость!». «Что-то будет меняться, а что-то останется», — заключил он и объявил двух своих главных помощников: художника Александра Боровского и художника по свету Дамира Исмагилова, людей в этих стенах не новых и любимых. Они, помогающие Женовачу в спектаклях его театра «Студия театрального искусства» (теперь он станет филиалом МХТ), будут его опорой и на новом месте.
Блестяще выступил Владимир Машков, отметивший удивительную мистику этого исторического момента МХТ, словно предсказанного кем-то свыше. Все сошлось и заиграло в словах Машкова: и «Чайка» на занавесе, и золотая канитель вокруг нее (театр Женовача, напомню, располагается в бывшем здании золотоканительной фабрики Станиславского), и горельеф у входа на Малую сцену театра под названием «Пловец», «Волна», или «Море житейское». «Когда появляется новый пловец, в этом театре кто бы ни приходил: Ефремов, Табаков, Женовач, — тут же появляется волна. Для пловца она нужна. А потом эта волна проходит, и из нее появляются люди… Все это море житейское». Поддерживая своего коллегу, Машков говорил о том, что Олег Табаков практически соединил доверенные им театры, и как новому худруку «Табакерки» ему хотелось бы понять природу этого причудливого сосуществования двух театральных организмов: «Что это — товарищество, братство или антреприза?» Наши театры исповедуют одно: театр без традиций. «Во МХТ нет традиций, традиция – живой театр», — твердо сказал Машков, поздравляя и одновременно опровергая слова своего коллеги. Худрук Табакерки преподнес худруку МХТ и памятный подарок – медаль, выпущенную в 1978 году к 80-летию МХТ. «Восьмерка это бесконечность. Собери все!».
«Ну, что идем репетировать!», — поспешили к выходу молодые актеры. «Так быстро?! А я газетами запаслась», — сетовала гардеробщица на столь недолгую церемонию. Тем временем в зале МХТ громко заиграл марш Радецкого. То ли чья-то шутка, то ли благие намерения, но в этой парадной музыке, играющей «так весело и так радостно» (как в финале «Трех сестер») слышался финал спектакля Сергея Женовача «Белая гвардия», много лет с успехом идущего на сцене МХТ: «- Господа, сегодняшний вечер — великий пролог к новой исторической пьесе. — Кому — пролог, а кому — эпилог»… «Время начала изменилось…», в театре это вдруг остро ощутилось. А вот время начала спектаклей прежнее – 19.00.