«Хорошенькой» понемножку
6 мая, 2010 Театр
В начале театрального сезона Галина Волчек заявила, что «Современник» берет курс на классику. Никакого гламура, пьес «на потребу публике» и пошлости. Только классическая русская литература. Следуя намеченному курсу, театр выпустил две премьеры. Очень русские и очень классические. Костюмы, романсы, высокий слог. Неизвестные тексты, позабытые фамилии. А.Южин-Сумбатов на Основной сцене и С.Найденов на Другой. Все чинно, благородно, казалось бы, чего же более?
Но, то ли название театра, обязывает ставить современные пьесы, то ли те, кто берется за забытое, забывают то классическое, что помнили. Быть может, моральный долг театр выполнил, но ценой тому пустые кресла в зрительном зале. Однако, хиты прошлого сезона «Бог резни» и «Дзинрикися» эти пробелы компенсируют. Но то — коммерция, а то — культура.
Курс на классику совпал с продолжением другого курса, начатого в «Год молодежи». В «Современник», зачинавшийся когда-то группой недавних выпускников, как дань традиции, ворвалась свежая кровь. Правда «опыты» (именно такое название получили эксперименты молодых режиссеров) оказались не слишком удачными. Видимо, предчувствуя подобный исход, молодые дарования не пустили на главную сцену, а ограничили другой, по соседству. Маленькая, не отягченная богатым репертуаром: поражения на ней не могли бы стать громкими.
Одной из молодых, наиболее успешной, доверили «облагородить» сцену в рамках нового курса. И вот на афишах театра — «Хорошенькая» С.Найденова. Драматург не столь известный сегодня и среди своих современников не имел громкой славы. Автор, по сути одной яркой пьесы «Дети Ванюшина». Конечно, популярность не критерий таланта (сегодняшние модные литературные «гиганты» тому пример), и, конечно, страшно популярного в свое время Потапенко, знают немногие, а его менее популярного современника помнит и знает весь мир. Но именно помня и зная А.Чехова и М.Горького, прочитав «Дети Ванюшина», невозможно, даже вопреки названию, увлечься «Хорошенькой».
Историями о курортных романах и их последствиях переполнены книжные полки, глянцевые журналы и головы их читателей. Эта тема, полная пикантных подробностей и душещипательных финалов, похоже, исчерпала себя. Всяческие невинные ее перепевы и вовсе никому не интересны.
Итак, лето. Крым. Шумная компания остряков ищет новый объект для насмешек. На курорт приезжает пара из маленького городка. Не уступая городку в провинциальности, пара моментально становится объектом незримой игры опытных остряков. Несчастный муж сопротивляется, а жена, не отягченная интеллектом, легко и непринужденно поддается соблазнам беззаботной жизни. Оскорбленный муж гордо уезжает. Ну а дальше, как в песне, «ах как кружится голова, как голова кружится». Но лето имеет свойство заканчиваться. Приходит осень с иными законами и другой публикой. Игры заканчиваются, курортники разъезжаются. А бедной Шурочке Орловой некуда приткнуться в чужом городе, без денег и твердых знакомств. И кончается все приездом мужа (по вызову) и возвратом к прежней жизни (или надеждами на нее).
Банально, предсказуемо, а, главное, лишено всякого очарования. Пьеса сама по себе слаба, и высшей похвалой в случае успеха могло бы стать «очень мило», но кроме раздражения спектакль не вызывает ничего.
Роли в этой пьесе настолько лишены подтекстов, а образы настолько поверхностны, что актеры рисковали откровенно заштамповаться, но избежали этой участи. Не скажу, что к счастью: беспомощный текст равнодушно и устало произносится актерами. Группа предполагаемых остряков выглядит утомленной солнцем, вялой. Они будто бы приехали не на отдых, а на лечение — устало пьют нарзан, старательно мажутся грязями. Нет, конечно, понятно, что грязь в спектакле это аллегория нечистых, недостойных помыслов совратителей: «какая пошлость! И мы все барахтаемся в ней». Слово «грязь» вообще самое часто произносимое в спектакле, наряду с речами об абсолютной свободе. Они почему-то комфортно уживаются.
Но помимо символов (без труда считываемых) должна быть и актерская игра, хотя бы намек на интригу. Основная масса спектакля — ровесники режиссера, или моложе. С одной стороны, они заслуживают снисхождения, от них не ждешь шедевров, с другой, — праздное шатание по сцене не позволительно вообще, а молодым в большей степени. Они не заслужили пока этой сомнительной привилегии, у них как ни у кого больше сил, чтобы «заряжать» зал.
Отметим, что большая часть зрителей, покупая билет, ориентировалась не на произведение, а на яркую надпись на афише — «Никита Ефремов — дебют». Эта фамилия говорит публике больше, чем фамилия драматурга. Да и спектакль ставился во многом под молодого актера с богатой наследственностью. Он и поет, и танцует, и монологи произносит. Голосом отца. Эти знакомые интонации улавливаются с первых секунд. И это, пожалуй, единственное, что в нем примечательно. Шансов для самовыражения было достаточно, но не случилось. Пока.
Главная героиня с не менее богатой наследственностью — Клавдия Коршунова также «не заслуживает» пока славной фамилии, впрочем, и названия спектакля тоже. Тут все, пожалуй, еще хуже. И ладно бы бросалась в глаза юношеская скованность, но к ней примешиваются еще и проблемы с голосом, дикцией, руками… «Говорок» воспринимался в начале как игра в провинциальность, но потом оказалось, что он не приобретенный. Может для героини из Моршанска он и подошел бы (муж Шурочки, правда, не был им наделен), но спектакль-то идет в Москве… И потом пьеса не о третьем сословии. В общем, вопросов много. И к режиссеру в том числе.
Спектакль открывается сценами венецианского карнавала. Актеры в отнюдь не дешевых для подобного действа костюмах (А.Вотяков) разыгрывают сцены из комедии масок. То есть им так кажется. Это скорее комедия в масках, а не та commedia dell’arte, которая, судя по форме, задумывалась режиссером. Это вроде как курортные развлечения «золотой молодежи» (костюмы все сплошь с позолотой). В этом золоте и двуличности гибнет юная душа. Но ее не жаль.
Есть такое выражение «простота, которая хуже воровства» — это о «Хорошенькой». Она — невежественная изнутри, недалекая — жаждет легкой жизни, презирая скучных, искренне любящих ее людей. Все брошено в котел веселья: гордость, стыд, приличия. Но, когда реки шампанского высыхают, наступает время платить. Впрочем, спектакль мал для такого смысла. Это уже для сцены по соседству.
Спектакль пронизан театральностью, которая отнюдь не задумывалась режиссером. Здесь все искусственно, жесты, мизансцены, вставные номера. Подиум — мосток как символ эшафота, на котором уничтожают все человеческое в бедной наивной Шурочке. В первом действии она, бывало, отплясывала на нем, заливая вином, а во втором — сиротливо сидит на нем и голову воротит от воротившегося за ней мужа. Не смотрит на него — стыдно, противно, смотрит туда, в недавнее прошлое (на место преступления) с горечью и тоской. Стыд пройдет, останутся воспоминания, которые она, наверное, будет «пережевывать» в глупом, скучном Моршанске.
Здесь каждый сам по себе и нет ансамбля. Это чем-то напоминает спектакли М.Брусникиной на Малой сцене МХТ им. Чехова: там тоже поют, танцуют, читают неизвестную прозу, играют сплошь недавние студенты. Это полезно для них — как практика, но для зрителей это неубедительно. Впрочем, и сегодня встречаются любители самодеятельности, и в «Современнике» о них помнят.
Приятное впечатление производит только одна актриса, читающая приятный текст. Елена Плаксина — дама с собачкой, взятая от Чехова напрокат, как-то оживляет монотонность спектакля. Не то, чтобы она походила на ту самую чеховскую даму, но в данных обстоятельствах, на общем фоне — это лучшее, что может явить спектакль. Только зачем она тут бесприютно шатается не ясно. Ну, мало ли произведений об отдыхающих?
Да и Крым частенько встречается в русской литературе. В чем бы ни был смысл этого ввода, но это эпизодическое лицо явило разницу в таланте двух пишущих современников автора пьесы и недавнего юбиляра.
Хотелось «Рабы любви». Хотелось чеховской комедии. Хотелось чистого, непродажного искусства. Искренно, наивно, также как главной героине грезилась любовь и вечное блаженство. Не сбылось. Не оправдалось. Результат опыта не оправдал надежд, но послужил уроком. Героине и режиссеру.
Журнал «Наш фильм» http://www.nashfilm.ru/plays/4481.html