«И я твой «Мрамор» вопрошал»
29 ноября, 2010 Театр
Театр «У Никитских ворот», позиционирующий себя как уютная квартира (недаром зал называется «квартира №8), более походит на коммуналку, а очередь – лишнее тому подтверждение. Дело в том, что администратор при входе одновременно проверяет билеты, продает программки, предлагает книги М.Розовского, и все это мило, доброжелательно, а, главное, неспешно. Сразу представляется эта картина зимой. Хотя, с точки зрения маркетинга, это правильный ход, привлекающий внимание потенциальной публики, проходящей мимо и непременно реагирующей на очередь, дескать, «что дают?». Сегодня зрелищ. Далее завлит- гид проводит зрителей в зал. Короче говоря, даже в администрации театра «каждый не одну играет роль».
Марк Розовский поставил спектакль «Мрамор. Представление» по мотивам (и это ключевое слово) пьесы И. Бродского, снабдив эти мотивы многочисленными стихотворениями поэта и даже песней в собственном исполнении. Сразу надо предупредить что слово «представление» в названии спектакля отнюдь не предрекает шоу: это именно представление режиссера и актеров о … только вот о чем пока выяснить не удалось.
В спектакле четыре героя: два действующих лица: Публий (А.Молотков) и Туллий (В.Шейман) и два незримых персонажа — И.Бродский и М.Розовский, который, как пишет он в программке, был с поэтом «накоротке». И. Бродский здесь не только автор текста. Он — повсюду: на упаковках сока, сложенных грудой на сцене (видимо для того, чтобы зритель мог почувствовать вкус поэзии), в виде бюстов, в программке, которая заслуживает отдельного упоминания.
В журналах иногда бывает вступительная статья из категории «слово редактора», в программке к спектаклю присутствует «слово режиссера». Марк Розовский подробно объясняет, кто такой И. Бродский, о чем пьеса, как нужно понимать спектакль, в чем его основная идея и смысл, и вообще о том, что ждет зрителя. В общем, как в советское время была программа «Как понимать музыку», так и сегодня зрителей заранее уведомляют, как правильно понимать то, что им предстоит увидеть на сцене. Видимо, режиссер заранее дает понять, что «без поллитры» этот спектакль не разберешь… Я бы пошла дальше и специально для тех, кто по каким-либо причинам не приобрел программки, предваряла спектакль живым словом режиссера, — просто, чтобы быть абсолютно уверенным, что все будет понято всеми. Ради такой благородной цели просвещения можно и спектакль временами приостанавливать, ведь вовремя данный комментарий будет только на пользу.
М. Розовский пишет «не все гении – Нобелевские лауреаты и не все Нобелевские лауреаты – гении». С этим не поспоришь. Когда читаешь всю ту же программку и видишь, что руководитель театра, режиссер, постановщик, автор сценической композиции, автор и исполнитель музыки – один человек, понимаешь это всей душой. О потрясении подобной многоликостью и многостаночностью не сказать нельзя. Что я и делаю.
Спектакль обозначен как «опыт поэтического театра». Если это был опыт над Бродским ( умолчу о подопытных – зрителях), то весьма не гуманный. Пьеса, сокращенная до неузнаваемости, потеряла всякий смысл и превратилась в разговор в камере (кстати, весьма уютной) не заключенных, а душевнобольных. Скачущее с темы на тему, лишенное единой нити действо более напоминает игру в слова, где проигравший словесную дуэль читает стих.
Стихотворения прекрасные и прекрасно подобранные. Из одной этой подборки мог сложиться интересный, острый, актуальный вечер поэзии. Но режиссеру захотелось чего-то помассивнее, – и он взялся за «Мрамор». Но «Мрамор» — это глыба, и мастер взял инструменты, в данном случае просто ножницы и, как Микеланджело, убрал все, на его взгляд, лишнее. И даже больше … От «Мрамора» в спектакле остались только ванна, портал (он же мусоропровод) и канва сюжета с вкраплениями диалогов. Грубая работа.
А идея совсем недурна: два героя как две составляющие Бродского — заключенного: уголовная (de jure) – Публий и политическая (de facto) –Туллий. Колючая проволока, разделяющая зал и сцену. По какую- сторону «заключенные»? По обе.
Гротеск, метафоры, попытки создать подлинную драму не слились воедино. Вроде и актеры, надо отдать им должное, стараются, и зрители пытаются понять, (отсюда такая напряженная тишина в зале), но мысль гения недосягаема, а потому правильно, что объявляют (!) конец спектакля. Опыт завершен. Отрицательный результат – тоже результат. Теперь открываем программку, читаем про «космические и земные миры», «неожиданное экспериментальное зрелище», «эмоциональный шок» и т.д. и т.п. и осознаем всю мощь увиденного.
Журнал «Наш фильм» http://www.nashfilm.ru/plays/3887.html