В «Современнике» заработала ударная установка
1 февраля, 2012 Театр
Не успели отгреметь театральные скандалы прошлого года, как в «Современнике» наступила «Анархия»…
Режиссер (именно так!) Гарик Сукачев добавил к приставке «кино» эпитет «театральный». Неравнодушный и радикальный музыкант, поэт, композитор и актер не мог, кажется, найти лучшей площадки для режиссерского дебюта, чем сцена театра «Современник». В здешнем репертуаре в последнее время умело сочетают современность (название обязывает) и своевременность (требует жизнь). Вот и спектакль «Анархия» по пьесе англичанина Майка Пэкера на российской почве, по всему, должен приняться. Премьерная публика приняла его бурными аплодисментами.
Главного героя – Билли «Выкидыша» (Михаил Ефремов) (то ли кликуха, то ли сценический псевдоним, то ли социальный статус) мы встречаем в супермаркете. Лидер популярной в 70-е гг. британской анархо-панк-группы «Дисфункционалы», отличающий, вероятно, фа от соль, ныне фасоль фасует. Груба жизнь! Через много лет после распада группы ее участник Марк Фэсиз (Дмитрий Певцов) находит бывших коллег и предлагает подписать контракт мечты в обмен на использование в рекламе культового хита «Пластиковые люди». Двое членов квартета, также выброшенных на обочину жизни, соглашаются, возражает только Билли. Он, ведущий аморальный образ жизни, разложившийся обрюзгший наркоман и алкоголик сохранил нетронутыми моральные принципы и устои. Работающий среди надписей «SALE», он искренне верит, что не все продается и не все покупается. Но, как оказывается, все имеет свою цену, и 200 000 фунтов — достойная компенсация за 20 минутное самоуничижение в угоду рекламе.
Знание Гариком Сукачевым законов кино в полной мере отразилось в работе над спектаклем. «Анархия» — это симбиоз театра и кинематографа. Талант создателей в том, что, несмотря на монтаж, самодостаточные эпизоды спектакля с внутренней драматургией сложились в единое повествование. Клиповости на сцене удалось избежать.
Множество экранов (сценография Андрея Шарова), установленных на сцене, — это и фон действа, и предыстория спектакля (то и дело возникают страшные видеовоспоминания героев), и недвусмысленный символ нашей действительности: в мониторы (будь то ТВ, ПК или КПК) мы смотрим чаще, чем в зеркало, чаще, чем в себя. Вот-вот и сбудется рощинское («Старый Новый год») предсказание: «Скоро не мы на них будем смотреть, а они на нас!». Рябь на экранах отражает помехи в сознании и памяти героев («Заснул в 76-м, проснулся в 89-м», говорит один из панк-рокеров), то, о чем они поют (видео в стиле комиксов поп-арта) и что запивают. Эти же мониторы символизируют фасеточный, фрагментарный взгляд каждого из нас на жизнь свою и окружающую. Всего не ухватить и в каждом мониторе отражается лишь часть цельного полотна. Увидеть картину (себя, страны…) целиком возможно лишь «через годы, через расстоянья». Выстроенные золотой пирамидой (на экранах слитки золота) в финале они будут знаменовать отнюдь не Олимп, которого, как ему кажется, достиг Билли, но жертвенник, откуда возврата нет.
Герои спектакля, если вдуматься в их английские говорящие фамилии, типажны. Билли «Выкидыш» — его «выкинутость» и отказ от внешней цивильности и респектабельности на тридцать лет сделает его изгоем, и вернет на аллею «звезд» в текущую эпоху, привечающую скандалы и эпатаж. От радикализма и анархизма герой докочует до полного и безоговорочного конформизма. А звучная кличка станет клеймом – его сын отвратиться от отца еще в утробе матери и не захочет появиться на свет.
Луис Гаш (gash – глубокая рана) – Мария Селянская играет женщину больную раком, огрубевшую, местами циничную, но не разучившуюся плакать. Слезы не о себе, о том, не родившемся ребенке. Когда впереди остается несправедливо мало и врачи советуют уйти на покой, ожидая покоя вечного, она выбирает жизнь. И это сродни логике протестующей анархо-панк-группы. Лу выбирает жизнь как протест против смерти. Не из-за денег соглашается она на, в общем, позорную авантюру, а ради последней гастроли с бас-гитарой на перевес, последних оваций визжащего зала и неземного драйва. Впервые за тридцать лет и напоследок.
Марк Фэсиз (faeces — отстой) – Дмитрий Певцов – красавчик, всю жизнь думавший не головой, а головкой. Ушлый весельчак и приспособленец он, кажется, готов продать всего себя и со скидкой, однако, его предыстория (попытка убийства Билли в годы бурной молодости за причиненные Лу страдания) обнаруживает в нем человека. Поистине редкая находка.
Джон Смит (по-русски то же, что Иван Иванов). Для Василия Мищенко роль барабанщика Джона – настоящий прорыв. Человек из толпы, вялый, дряблый, податливый, море нелепого юмора сочетается в нем с морем комплексов. Малодушный, но совестливый, он самый безобидный и безответный герой группы, которую связывает не только совместное творчество, но так и не зажившая рана прошлого, то и дело напоминающая о себе.
Конечно же, в спектакле про панк-группу много музыки. Актеры, прошедшие «курс молодого бойца» у группы «Неприкасаемые» и Александра «Чача» Иванова (автора песен), освоили музыкальные инструменты и вокал, и выдали на сцене настоящий концерт. Уверена, у сложившегося (и слаженного) квартета есть сценическое будущее. Один только подготовительный этап спектакля поражает дотошностью и кропотливостью. Аналогичную работу проводил разве что Михаил Пореченков, выучившийся играть на тубе для роли в спектакле «Крейцерова соната» в МХТ им. А.П.Чехова. Сейчас все больше учатся сценической речи, недаром в программках отнюдь не студенческих театров мелькают фамилии педагогов по речи.
. Яркие дивертисменты (такие как сверх меры пафосное появление Ольги Дроздовой) в сущности развлекательного зрелища, не лишают его смысла. «Анархия» — не конфетная пустышка. Монологи героя Михаила Ефремова, исполненные, порой, с болью и сердцем, вызывают не только смех. В первом акте герой разоблачает общество потребления (глядя в глаза потребителям) с его философией «шопинга против стресса», с его «хеппи милами» и рыночными штампами. Во втором – становится его апологетом. Монологи по форме сатирические, а по сути – антиутопические. «Люди из пластика» — это, в сущности, все мы. В обществе, где так трясутся по поводу собственной индивидуальности, по-прежнему главным остается девиз: «Один как все и все как один». Кредитная карта порой замещает реальную жизнь, создавая манящий мир «безграничных» возможностей. «Ну, помашите пластиком! Боитесь?» — бросает публике стоящий в луче света актер. В конце спектакля его кредитный лимит будет исчерпан. Душевный банкрот.
Сомнения вызывает лишь антиамериканская подкладка пьесы британского драматурга. Шутки над Америкой как большим супермаркетом, в стране подспудно ненавидящей и восторгающейся США, принимаются аудиторией на ура. А вот над датой 11.9 посмеяться не удается. « — Знаешь, мой близкий друг погиб 11.9. – Ну, и что! А мой – 26.4!». Эту остроту предвещает внушительная речь про Хиросиму, Вьетнам и Ирак, наводящая на мысль о неизбежности возмездия. Но сразу вспоминается название группы – «Дисфункционалы» — и внутренне недоумение списывается на интеллектуальную дисфункцию героя (как и всякого ксенофоба). В тоже время тут «зажигают» под Глорию Гейнор и Фрэнка Синатру. Уравновешивает ли музыка антимонолог? Сомнительно. Все-таки не стоило встревать в вечный конфликт между Старой и Новой Англией. Могут возникнуть проблемы с американской визой.
Шумный (но не «из ничего») спектакль из жизни панков с первых минут вводит зрителей в панику: такого на московской сцене еще не было. Поток ненормативной лексики в диапазоне от «б» до «х» кого-то смутит, но, право, он уместнее в театре в спектакле про панков (кстати, «панк» в английском – ругательство само по себе), чем на улице. Язык спектакля соревнуется в органичности только с его исполнителями. Говорить об игре актеров как-то обидно. Это подлинное поразительное существование на сцене. Редко, но подобное случается. Оттого спектакль не должен часто идти на сцене. Этот штучный товар опасен для здоровья его производителей.
Театральный дебют Гарика Сукачева без сомнения удался. Такие теплые, заряжающие поклоны трудно припомнить. На сцене встречаются отцы и дети – в видео-составляющей спектакля заняты Никита Ефремов и Даниил Певцов, а зал, независимо от музыкальных предпочтений, превращается в концертную фан-зону. Но среди аплодисментов и золотого конфетти в воздухе повисает так и не опровергнутое, почти гамлетовское утверждение спектакля: «Б****, чего-то не так в этом мире!».
Телеканал «МИР 24» http://mir24.tv/news/culture/4660194