«Несвоевременный визит»: есть только миг…
17 апреля, 2012 Театр
Французские дни в МХТ им. А.П. Чехова продолжаются. Проект «Французский театр. Впервые на русском» пустил корни на Новой сцене театра, где в рамках лаборатории французские режиссеры экспериментируют с родной (для них) драматургией и родными (для нас) актерами. Спектакли здесь рождаются за 10 репетиций и живут не долее двух вечеров. Впрочем, есть шанс остановить мгновение, если оно действительно прекрасно: первый спектакль лаборатории «Cloture de l’amour (Предел любви)» официально принят в репертуар МХТ. Бурная реакция зрительного зала после просмотра «Несвоевременного визита», кажется, сулит спектаклю ту же перспективу.
Автор пьесы – драматург, актер и карикатурист, известный миру под псевдонимом Копи. Скандально известный. Узкие рамки политкорректности и хрупкая оправа общественной морали легко и иронично преодолевались автором под искренний смех и бессильное возмущение публики. В МХТ не побоялись повторно обратиться к Копи после абсолютно безбашенного спектакля «Башня Дефанс»: шумного, провокационного, неприкрыто (во всех смыслах) смешного. «Несвоевременный визит» в постановке Филиппа Шемена гораздо спокойнее по форме, смирнее на вид. Но из содержания слов не выкинешь, как и из текста подтекста.
В VIP палате, где по голубым стенам плывут облака-белокрылые лошадки, томится в больничном непокое актер-травести Сириль, звезда и любимец широкой публики, отвечавший взаимностью мужской ее части. Сириль (Олег Мазуров) лечится от СПИДа, от которого, по словам врача, уже давно должен был освободить палату. «На что жалуетесь? – Две остановки сердца, одна кома», — так в диалогах и проходит уже бесполезное лечение. Ему, как в камеру осужденного на казнь, приносят деликатесы и (не) радующие безрадостный взор атрибуты болезни, такие как халат. Рисуют картины светлого будущего (когда герой будет на Том свете), спорят о месте захоронения: Монпарнас, Пер-Лашез или генуэзское кладбище; пантеон или мавзолей. И обнадеживают: «Вы не умрете никогда», дополняя «Ваше имя переживет Вас!»… Угодить больному визитеры не могут, зато публика в восторге. Собственно, в расчете на нее здесь и играют. Это не укор. Задумка автора.
Четыре больничные стены — многовато для актера. «Патологического» актера, не способного покинуть сцену. «Мир – театр» взято автором за аксиому. «Что наша жизнь? Игра!», — жизнь здесь спектакль, финальные аплодисменты которого услышать не дано. Но можно оценить «красоту игры», пополнить багаж актерской памяти, оставшись в памяти зрительской. Потому четвертой стены ни в пьесе, ни в спектакле нет.
«Несвоевременный визит» - драма. Впрочем, слезы здесь льют разве что от смеха. Просто драмы (действия, динамики) здесь через край. Жанр – комедия, эпитет – чеховская. Копи любил автора «скучных историй» и часто ссылался на него в своих пьесах. Вот и здесь в разговоре об уничтожении СПИДа в Африке доктор (Андрей Давыдов), почти как Астров, интересуется: «А, должно быть, в этой самой Африке теперь жарища - страшное дело!». В финале и вовсе монолог Раневской о вишневом саде впишется в прощальную фантасмагорию спектакля. Примечательно, что в день показа, на сцене по соседству давали как раз «Вишневый сад». Примечательно и то, что Копи на сцене Московского Художественного оказался не чужд ни публике, ни актерам.
И все-таки комедия. Пограничная (от фарса к трагедии) как и герои, злоупотребив опиумом вспоминающие о ярких актах, как половых, так и театральных. «Крутится, вертится шар голубой», — напевает, подчеркивая оттенок, друг умирающего Юбер (неподражаемый Павел Ващилин). Лицо «третьего рода», он становится не только любимцем публики, но и участником истинно французского любовного треугольника: друзьям, согрешившим по разу с сестрой Юбера (видимо в пору половой неопределенности), предстоит встреча с плодом преступной любви (Родион Долгирев). Впрочем, один из предполагаемых отцов самоустраниться по показателям несовместимым с жизнью. Смех здесь на грани, на пределе, на последнем издыхании и после него. Последняя реплика актера будет сыграна им после смерти. И ее, как и положено на похоронах актеров, встретят аплодисментами.
На фоне эпатажных шуток и откровений, музыки, вместившей и «Кармен» Бизе, и «Реквием» Моцарта («комическое» сопрано Алены Хованской), бестолковых поступков и выходок, рождается история о высоком призвании актера. В ней встречаются все те, кто были дороги ее автору, ушедшему рано и осознававшему свой уход: Жан Жене, Жан Кокто, обрывки фраз, фривольные заметки и воспоминание о «миге после спектакля, когда Вы не дошли до гримерки и Вы — никто». «Несвоевременный визит» — не о ранней смерти, о не доигранной картине или оборвавшейся реплике. Оставляющая полное ощущение заученного экспромта, пьеса передает чувственное ощущение театра актером, недоступное публике. Пьеса о театре, в котором нет иллюзий и имитаций, нет подделок и подделываний под жизнь, о театре как жизни. «Я вас уколю!», — сообщает медсестра (Римма Коростелева) пациенту, но это автор предупреждает зрителей, перед тем, как сделать им укол в самое сердце.
«Комсомольская правда» http://kp.ru/daily/25869/2834825/