IV театральный фестиваль в Тбилиси
4 октября, 2012 Театр
«Спешите в Тифлис, не поверите, что за роскошь», — завещал А.С. Грибоедов. Театральные критики, режиссеры и продюсеры из разных стран мира убедились в этом в столице Грузии на Международном театральном фестивале. Проводившийся в четвертый раз фестиваль в этом году приобрел особый масштаб. Помимо спектаклей Швеции, Израиля, России, Великобритании, Польши, Белоруссии, Германии, Китая, Франции, Литвы, Молдовы, Азербайджана, грузинская программа фестиваля охватила не только столичные театры, но и лучшие постановки из регионов страны. С 2011 фестиваль стал почетным членом Европейской ассоциации фестивалей (EFA), которая была создана в 1952 году в Женеве. Видимо сыграли свою роль его «официальные» представители — Талия и Мельпомена, — плакаты с изображением которых украшали Тбилиси.
Как бы не жаловались грузинские театроведы и критики на круглых столах в рамках фестиваля на разнообразные проблемы в области театра, взгляд со стороны увидел картину поистине примечательную. Традиции старины, национальный колорит, славное наследие прошлого слились со смелыми театральными экспериментами, поиском новых форм и приемов театрального диалога со зрителем. Грузинский театр сегодня пестр как ковер, который старательно вышивают мастерицы старого Тбилиси. Подобная пестрота и разномастность фактор скорее положительный: театр здесь организм живой, бурлящий. На театральном поле Тбилиси цветут все цветы: легкие комедии и античные трагедии, новая драма и картины давно минувших дней. Есть повод для сравнений и критики, но все из предложенных спектаклей и критику, и сравнения выдерживают.
Спектакль театра п./р. О.Табакова в режиссуре Мастера — «На всякого мудреца довольно простоты» занял достойное место в международной программе фестиваля. О.П. Табаков не раз сетовал на негативное влияние политических размолвок на театральное взаимодействие обеих стран. Театр вроде бы отделен от политики, но она не только отражается в нем как в зеркале, но и пытается его скривить. Так, после показа спектакля, группа недовольных сторонников президента Грузии возмутилась одной из сцен, в которой Сергей Безруков, произнес по-грузински фразу из А.Н.Островского о том, что «Подчиненный должен быть робок и постоянно трепетен», а затем начал пожевывать галстук. И шутка актера сомнительна, да и реакция политизированной части публики оказалась неожиданно серьезной. А ведь комедия, все-таки. Казус этот не помешал, однако, ни аншлагу, ни овациям, поднявшейся с мест публики, ни теплому приему московского театра. Ars longa (искусство вечно)…Как и глупость, к сожалению.
Несмотря на то, что Россию на фестивале представлял только один театр, российский флер ощущался все время фестиваля. Официальными его языками были грузинский и английский, но все от волонтеров до организаторов прекрасно владели русским языком и этого не скрывали. В спектаклях фестиваля также то и дело (неспециально) считывался российский компонент: будь то постановки по произведениям российских классиков, выставки или обсуждения в рамках фестиваля. Иначе и быть не могло: ведь никакое настоящее не способно перечеркнуть общего славного прошлого. Ведь «Издревле русский наш Парнас / Тянуло к незнакомым странам, / И больше всех лишь ты, Кавказ, / Звенел загадочным туманом…». Кажется, нет поэта, не воспевавшего благодатную грузинскую землю. Здесь в самые трудные годы с дорогой душой принимали Б.Пастернака и И.Эренбурга, здесь черпали вдохновение С.Есенин и А.Вознесенский, здесь родился В.Маяковский и упокоился А.Грибоедов…
Безусловным событием форума стал спектакль «Как вам это понравится» театра им. Коте Марджанишвили в постановке Левана Цуладзе. Успех спектакля в Лондоне на шекспировском фестивале способствовал тому, что в дни его показа публика буквально висела на люстре: в зрительном зале не было не то, что свободного места, сантиметра. В финале половина зала аплодировала спектаклю стоя, ведь вторая половина и без того стояла на всем его протяжении. «Как Вам это понравится» оказался верен не только слову, но и форме его автора: спектакль обрел форму театра в театре. На выстроенном на сцене помосте разворачиваются центральные события пьесы, ну а в кулисах, как и положено, плетутся интриги. «Как вам это понравится» одна из ранних пьес Шекспира, но бесспорно самая театральная, ведь в ней звучит самая часто цитируемая фраза великого барда: «Весь мир — театр». В грузинском спектакле атмосфера и градус театральности буквально зашкаливают. Актеры спектакля составляют блистательный ансамбль, в котором нет ни премьеров, ни статистов. Роли распределены, но пьеса настолько игрива и вольна, что каждый, следуя мысли автора, «не одну играет роль». Спектакль полон воздуха, легок (не по смыслу), светел и свеж. Актеры, ловко поддевающие зонтиками пеструю осеннюю листву, рассыпанную по сцене, кружатся под очаровательную запоминающуюся мелодию Вахтанга Кахидзе. С такой мизансценой в памяти и московская промозглая осень не страшна.
Театр киноактера, названный в честь ученика Георгия Товстоногова и учителя Роберта Стуруа и Тимура Чхеидзе режиссера Михаила Туманишвили удивил своим репертуаром. Для московского зрителя Театр киноактера ассоциируется с антрепризой. В репертуаре грузинского театра сочетаются и классика, и современная экспериментальная драматургия, и легкие развлекательные комедии. Постановка «Ромео и Джульетты» стала одной из знаковых на фестивале. Хрестоматийная трагедия обрела новую стильную, остросовременную форму. Текст осовремениванию не подвергся, но форма спектакля, в которой актеры то и дело вовлекают в действо зрителей, позволила добиться главного – сопричастности. В спектакль вписана сцена реального убийства 17-летнего подростка, повлекшего еще одно преступление – месть отца ребенка убийце. Шекспировские страсти, продемонстрировал режиссер, отнюдь не канули в Лету. Поменялись обстоятельства и декорации, но страсть, чувства и переживания живы в памяти. Будь то память разума, или сердца. Уравновесить трагизм первого спектакля, представленного в рамках фестиваля, был, вероятно, призван «Чистый дом» по пьесе американского драматурга Сары Рул. Муж, жена и «моя прекрасная» домработница. Но пьеса не о банальном любовном треугольнике, ведь в семейную жизнь людей в белых халатах, сосредоточенных на чистоте (муж и жена – врачи) вмешивается смертельно больная пациентка, в которую до смерти (ее смерти) влюбляется муж. Романтическая комедия, сыграна просто, по-домашнему, без пошлостей и претензий. Есть в ней и юмор, за который «ответственна» горничная с латиноамериканским темпераментом, острящая в духе: «Что общего у мужчин и еды в микроволновке? Они готовы уже через тридцать секунд», и житейская грусть. И хорошая игра актеров, позволившая нескучно и увлекательно рассказать этот сюжет публике.
Русский драматический театр им А.С. Грибоедова, пережив непростые времена, занимает достойное место на театральной карте не только Тбилиси, но и всей Грузии. Открытый 167 лет назад русским графом, генерал-губернатором Михаилом Воронцовым театр славен своей историей. Здесь работали Владимир Немирович-Данченко, Петр Фоменко, Роберт Стуруа и много других звезд театрального небосвода России и Грузии. Особое место в истории театра занял Георгий Товстоногов, посвященная которому выставка встречала гостей театра. Ему и великому артисту Евгению Лебедеву был посвящен также спектакль «Холстомер. История лошади». «Холстомер» Г.Товстоногова – легенда мирового театра, к счастью, сохранившаяся на пленке. Спектакль Автандила Варсимашвили – дань глубокого уважения первоисточнику и недосягаемому образцу. Увяданием и предчувствием неминуемого ухода полон спектакль. Лаконична, самодостаточна его сценография: в ней обрубки деревьев, высохшие ветви, вырастающие из тумана и мрака сцены, обретают тотемные черты. Появляется человек, высекает огонь. Туман, пыль (от топота копыт), дым. Декорация (Мириан Швелидзе) по своему настроению неожиданно совпадает со сценографией спектакля Андрона Кончаловского «Дядя Ваня». Чеховские сцены из деревенской жизни завершаются в нем «картиной уезда в настоящем»: на экране возникает фото спиленного, вырубленного леса; мощные вековые стволы гладко выбриты «под машинку». В «Холстомере» «дерева» иссушены, отравлены, следуя мысли автора человеком, раз воскликнувшим «моя земля, мой воздух, моя вода»… И там, и тут не получается жить «как хочется, как дышится», ибо нет вольного духа. Так, душок… Здесь и смешиваются «в кучу кони, люди». Дикость зверей, отвергающих чужаков, послушных лишь кнуту и ласке хозяина напоминает совсем не табун, а другое, человеческое стадо. По зубам здесь судят о норове коня, по ним же бьют за малейшую провинность. «Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь» – не раз вспоминается за время спектакля. Иссушенный жизнью Холстомер и потерявшая изящество молодости Вязопуриха вспоминают историю своей любви. «Страдаю от молодежи больше, чем от людей», — жалуется пегий конь, но число молодых лиц и их деликатное восприятие спектакля радует. В нем много музыки, света, танцев, но динамика его регрессирует по мере того как движется к финалу жизнь Холстомера. Три возраста из жизни лошади, три драмы (три актера исполняют эту роль) и одна любовь, одно счастливое мгновение, затмевающее боль, унижения и невзгоды.
События последних лет не могли не отразиться на театральном искусстве Грузии. Спустя несколько лет после грузино-абхазского конфликта на сцене национального драматического театра Зугдиди им. Шалвы Дадиани появился спектакль «Полночь свободы». Получившая множество наград пьеса повествует о девочке (ее играет 13-летняя актриса), которая в день нападения на Сухуми находит раненого грузинского солдата. Скрывая его в подвале, ухаживая за ним, она рассказывает ему всю свою короткую жизнь, но, главное, свою боль и потрясения, которые она и ее отец, один из лидеров абхазского движения, перенесли за время войны. «Полночь свободы» — новая точка отсчета, которая призвана обнулить все конфликты и обиды. В прошлом останутся лишь смерть девочки, случайно убитой своими соплеменниками и духовное перерождение ее отца, продолжающего помогать грузинскому солдату. Спектакль, заключающийся, по сути, в длинном монологе, умышленно минималистский, оставляет неизгладимое впечатление. Глубокая рефлексия служит в нем предупреждением и мольбой о невыносимости повторений.
Отличным от названных по настроению и форме спектаклем встретил гостей фестиваля театр Королевского квартала. Здесь не заботятся о том, чтобы развлечь публику, предлагая ей вместе с актерами, хотя бы на время спектакля, поразмыслить над вещами, которые порой вытесняются суетой жизни. Спектакль «Стрип-тиз» по пьесе Славомира Мрожека недаром разделен дефисом. Спектакль для двух актеров кажется разделенным на две сообщающиеся части. В первой (strip) актеры обнажают душу, во второй (tease) – дразнят публику и таинственный мрак сцены. Двое в комнате, запертых вне времени, пространства и причин, ведут диалог о свободе, ее ипостасях и масках. По ходу пьесы на экране возникает перст указующий, заставляющий героев оголять ту или иную часть тела, а в финале пропускающий героев через черную дверь в небытие и обратно. Форма спектакля в режиссуре Ника Тавадзе кажется оптимальной не только для этой пьесы С.Мрожека, но и для другой, схожей по теме и обстоятельствам, пьесе И.Бродского «Мрамор». Двое на наклонной плоскости, балансирующих, то и дело теряющих равновесие, не могущих выбрать между свободой внешней и внутренней, потому что это противно природе человека. Актер спектакля Дата Тавадзе бросает на сконструированный на сцене помост скатанную ковровую дорожку, поливает ее водой и, раздевшись, начинает кататься по ней, падать и залезать вновь. Повторяя одно и то же десятки раз, он вызывает в зрителях палитру эмоций от первоначального смеха и удивления эффектному трюку, до ужаса и невозможности более поднять глаза на сцену, на которой почти нагой и тощий человек катится по наклонной, разбивая колени и локти в кровь. Не театральную, клюквенную, а человеческую, живую. Тут-то и визуализируется мысль другого неравнодушного автора Андре Жида о том, что «можно покатиться по наклонной плоскости, лишь бы только иметь силу подняться».
Фестиваль завершился, но спектакли и атмосфера еще долго будут возникать в памяти его гостей. Он,. без сомнения, удался. Из разочарований – лишь, на самом интересном месте, финал. Впрочем, не финал, а антракт, ведь, как писал сто с лишним лет назад артист Московского Малого театра Н.Вильде: «Нам Тифлис стал так же близок/ Дорог, как Москва родная, / Верьте, в этом смысл и чувство/ А не фраза лишь простая!/ Дай Бог свидеться нам снова,/ Но удастся ль?.. Вот вопрос./ А теперь пока: Здорово!/ «Гацоцхлос да гицоцхлос!». В общем, E.Б.Ж.
Портал «О высоком» http://hpip.info/main.php?nid=1177