«Однажды мы все будем счастливы»: две в одной
23 ноября, 2012 Театр
В ЦИМе героиню спектакля разделили пополам
Пространство «Черного зала» Центра им. Вс. Мейерхольда кажется выбрано для спектакля не случайно. «Черный цвет — это спектр всех цветов радуги», — говорит героиня пьесы, безуспешно пытаясь расцветить свою жизнь. Женскую душу (автор пьесы, исполнители и персонажи спектакля – женщины) постиг режиссер Вячеслав Чеботарь, поставив спектакль «Однажды мы все будем счастливы» по пьесе Екатерины Васильевой.
Название пьесы, хотя и исполнено надежды, не обнадеживает. В ней о вялотекущем, предшествующем счастью моменте, об ожидании, поисках и нетерпении, заставляющем свернуть на ложный путь.
Спектакль длится 45 минут, как школьный урок, и как в старом фильме на школьную тему он о том счастье, «когда тебя понимают». В нем «детство», «отрочество», «юность» в кавычках не потому, что отсылают к классику, просто героине пьесы пришлось рано повзрослеть. Мрачные, или, как говорят ныне, «чернушные» воспоминания о «школьных годах чудесных», ощущении собственной убогости и ущербности, несбыточной детской мечте «быть как все» и прочих пубертатных горестях — основа пьесы. Девочка Маша полна обид на ту, которая уготовила ей, не подготовив, жизнь полную унижений и разочарований – на мать. Школьная массовка, чьим мнением дорожит Маша, смеется над уборщицей, не зная, что та – мать Маши. Юная героиня, не желая стать жертвой суда толпы, то трижды отречется от матери, а то и вовсе будет равнодушно смотреть как та пьет чай с ртутью (из разбитого ее одноклассниками градусника). Воскрешение в истории с евангельскими мотивами не предусмотрено. Разве что пробуждение ото сна души девочки – сироты не de facto как было с ней, ненужной, любимой матерью «по-своему» от рождения, а de jure.
Пьеса-монолог поделена между двумя актрисами – Александрой Кузенкиной и Анастасией Прониной. Героиня одна и та же, текст – один на двоих, костюмы одинаковы, но роли две, яркие, темпераментные, прямые и противоположные. Не раздвоение личности; в спектакле болезнь иного рода, но тоже душевная. Эго и альтер-эго героини, «я» и «сверх я» споют дуэтом, сразятся в словесной дуэли и исповедуются перед публикой. Спектакль от первого лица, обращенный в зал, станет обращением в себя.
То, что происходит «между ними девочками» отзывается в зрительном зале, то смехом, то испугом. В потоке сознания пьесы оказывается множество забавных афоризмов, смех над которыми быстро сменяется страхом из-за их подлинного смысла. Страх и смех, два начала в сочетании с безукоризненно выдержанным ритмом спектакля удерживают зрительское внимание ни на миг его не потеряв.
Тон постановки – черно-белый (художник Яна Луценко). Белый помост, белый заниженный потолок – сцена на сцене образует кадр – и глаз не отвести: так держат внимание исполнительницы. Камерное пространство зрительного зала оказывается камерой, в которой заперты актрисы «наедине со всеми». Эту черно-белую театральную короткометражку доверено расцветить зрителям – палитра не ограничена: от весеннего света надежд, до талого снега на могильной плите.
Спектакль явлен как исповедь. Тайну исповеди зрители не нарушат, но постигнут ее таинство. В зрительном зале, превращенном в исповедальню, грехи отпустить не потребуют. Героиня отпустит их сама, выпустит из-под тяжелой стеклянной банки, в которую запирала когда-то перелетных птиц, наблюдая за их последними глотками воздуха. Спектакль проходит на одном дыхании. После него не продышаться, только вздохнуть. Тяжело.
Лейтмотив спектакля — «однажды мы все будем счастливы» — считывается как чеховское «мы отдохнем». В него не веришь, но веруешь. И надеешься. Из последних сил.
«Комсомольская правда» http://www.kp.ru/daily/25989.4/2920043/