«Дворянское гнездо»: в помощь школе
24 апреля, 2010 Театр
В старой России дворяне, особенно уездные, помимо игры на фортепиано и светских бесед развлекали себя чтением вслух «по лицам». Собиралась компания числом равным персонажам отобранного произведения и начиналась читка. Если получалось особенно хорошо, чтение «по лицам» могло перерасти в домашний спектакль. Сегодня семейное чтение более не в моде. Ушла традиция. Но есть люди, которые старательно пытаются ее вернуть. Яркий пример – спектакль Марины Брусникиной «Дворянское гнездо».
Малая сцена МХТ им. Чехова превращена режиссером в избу-читальню. За три с лишним часа успевают прочесть более половины романа И. С. Тургенева. Это медленнее, чем аудиокнига, но полнее и дотошнее, чем существующие экранизации. В общем, не зря спектакль выпущен в дни школьных каникул. С уверенностью можно сказать, что юные зрители предпочтут просмотр чтению.
Ядовито зеленое покрытие сцены и больнично-белая мебель — вот фон для рассказа о несчастной любви Лизы Калитиной и Федора Лаврецкого. Минимализм декораций, который, вероятно, по задумке режиссера должен привлечь внимание зрителей к героям, к их чувствам и страданиям, здесь, напротив, отвлекает. Все время ждешь появления мяча, то ли футбольного, то ли теннисного. Один из зрителей во время антракта даже подошел и потрогал это «зеленое» и, утвердительно качнув головой, заметил, что качество сносное. А что еще надо?
Про концепцию спектакля ничего определенного сказать нельзя. Вернее определенно можно сказать, что ее нет. Актеры-чтецы (надо отдать должное наизусть) по очереди читают отрывки романа, включая лирические отступления, картины природы, и даже те, в которых дается описание внешности их героев. Это для того, вероятно, чтобы, не поверив своим глазам, все же свыкнуться с мыслью, что Дмитрий Дюжев играет роль Лаврецкого. Честно старается, молящим взором обращает свои речи в зал, но, несмотря на ни на что, зал холодно равнодушен. Дмитрий Дюжев — действительно способный актер. Он всячески старается уйти от ассоциаций с сериалом «Бригада», но пока это ему удается не вполне. Насколько органичен был его дебют на сцене Художественного театра в спектакле «Примадонны», настолько же ошибочным, уже по сути, оказалось его участие в спектакле М. Брусникиной.
Современный театр старается уходить от стереотипов и утвердившихся амплуа, но даже это не аргумент в пользу назначения актера на эту роль. Дело не в возрасте, не в отсутствии аристократизма у одного отдельно взятого человека (помните у М. Жванецкого: «аристократизм в Петербурге пока не идет…»), не во внешности или отсутствии необходимых данных, а какой-то совокупности обстоятельств, по которой в большой труппе театра, порой не находится нужного актера на ту или иную роль и приходится приглашать кого-то со стороны. Чужд пока Лаврецкий Дюжеву, чужд и Лаврецкий-Дюжев публике.
С Лизой Калитиной и вовсе беда. Эта несчастная девушка, душу которой, пытаются постичь миллионы школьников последние годы, не находит их понимания и сочувствия. Ни одна (А.Чиповская), ни другая (Я. Гладких). Если Чиповская, одинакова и уверена в себе во всех своих последних работах, то для Яны Гладких, студентки Школы-студии МХАТ, это первая главная роль. Наверное, поэтому неверно будет судить ее очень строго. Все претензии можно адресовать педагогам: по сценической речи (ее просто не слышно), по сценическому движению (она механически двигается и не знает, куда деть руки), гримерам и осветителям (ее, вероятно, забыли загримировать, и потому ее лицо — одно большое светлое пятно) и приемной комиссии. Можно предположить, что такое бледное, бестелесное воплощение Лизы Калитиной — это видение режиссера. Это символ чистоты, праведности, внутреннего света. Но свет в спектакле исходит, увы, только от софитов, а бедная Лиза, шатается по сцене как привидение, местами подыгрывая мучимому страстью и противоречиями Лаврецкому.
По непонятному и счастливому стечению обстоятельств в спектакле Марины Брусникиной, которая обычно занимает молодую поросль, согласились принять участие и настоящие актеры.
Дмитрий Назаров — Лемм — это песня. Как всегда безукоризнен и невероятно обаятелен. Его игра и фирменные интонации способны сгладить любые, даже внешние несоответствия. В костюме уездного купчика и внешностью не похожей даже на обрусившего немца, он создает контраст в спектакле. Трость в его руке — не случайный предмет. Он композитор, и он виртуозно играет ей, вовремя подкрепляет нужным жестом свои монологи.
Наталья Егорова — очаровательна в роли матери Лизы. Кокетливая, юркая, с очаровательной улыбкой и прекрасным голосом. Она — украшение спектакля и его динамика. Проза в ее устах оживает. А ее дуэт с Владимиром Тимофеевым (Гедеоновским), пожалуй, единственный органичный в спектакле.
Дарья Мороз — неверная жена Варвара. Фирменное очарование и плутовская улыбка актрисы здесь как нельзя кстати. Она обращает на себя внимание не столько зеленым платьем под цвет газона, сколько действительно хорошей игрой. А романсы в ее исполнении (кабацком и классическом) и вовсе заставляют изможденную часть зала встрепенуться и включиться в происходящее на сцене. Единственный недостаток — это не умение играть на фортепиано. По роману ее героиня виртуозно владеет инструментом. Это обстоятельство показалось существенным и режиссеру, потому герои в спектакле раз пять говорят об этом и восхищаются ее игрой. Актрисе стоило взять хотя бы пару аккордов, что бы как-то обыграть (во всех смыслах) эту ситуацию. Никто не просит учиться играть, как это специально делала в прошлом ее коллега Ольга Андровская, но озвучить свой талант не только словом, но и музыкой стоило бы. Иначе это выглядит таким же лживым, как и ее слова, обращенные мужу.
Впрочем, рояль на сцене не стоит без дела. На нем то и дело поигрывают. Хуже всего, что около него поют. Почти все герои. С голосом и без. Эти непрерывные вокальные упражнения утомляют безмерно: вместо светского дворянского салона — музыкальный класс.
В качестве удачной актерской работы, восторженно принимаемой залом, нужно отметить Нину Гуляеву, занятую в спектакле в роли Марфы Тимофеевны Пестовой. Она убедительна и играет в манере пожилых суетливых героинь Островского. Конечно, она нравится публике, демонстрируя старую актерскую школу, которая не в пример лучше нынешней. Это как мастер-класс из прошлого.
Впрочем, есть пока, правда только один, молодой актер, единственный в спектакле, срывающий аплодисменты в середине действия. Это Эдуард Чекмазов, исполняющий роль Михалевича. Он играет в манере Костика из «Покровских ворот» Л. Зорина. Активно, бурно, с резкими жестами и неожиданными перемещениями. Не говорит, кричит, громко, быстро и победоносно завершает все новые и новые смешные и жалкие по сути предложения. Где-то актер, конечно, «пересаливает», но со временем чувство меры придет к нему. Аплодисменты зрителей пока щедрый, но заслуженный аванс. Он расшевеливает это покрывшееся зеленой тиной болото и, также легко как появился, исчезает.
И последнее. Премьерный спектакль был сыгран накануне дня рождения И.С. Тургенева. Режиссер в предпремьерных интервью, признававшаяся в любви и трепетном отношении к русской классике, не упомянула об этом ни до, ни после спектакля… В общем, перефразируя эпиграф спектакля, взятый из романа — есть такие спектакли, на которые можно указать — и пройти мимо.
Журнал «Наш Фильм» http://www.nashfilm.ru/plays/4188.html