Времена го(ро)да
28 июня, 2014 Кино
«В черном-черном городе темными ночами…». Нет, речь не о Питере и даже не о «Ленинграде» с одноименной песней. Поклонники «Черного города» Б. Акунина могут не прерывать чтения. Итак, в черных переулках бродят черные люди, творящие дела себе в тон. «Луча света в темном царстве» — днем с огнем, — кругом туман. Вместо света – соблазнительно зазывающая подсветка мегаполиса. В темноте нередко проливается кровь, – здесь тоже не верят слезам, да и выплаканы. Не «Город грехов», но город «околоноля», нулевого меридиана – Лондон. В «Эффекте колибри» Стивена Найта Лондон предстал не местом действия, но городом-героем.
«Эффект колибри» для Стивена Найта – режиссерский дебют и очередная сценарная удача. Единый в двух лицах Найт верен себе и теме, не единожды приносившей ему успех, – обратная сторона Лондона. В «Грязных прелестях» автор предлагал взглянуть на «the capital of Great Britain» глазами нелегального иммигранта, в «Пороке на экспорт» — российских воров в законе, в «Эффекте колибри» — Лондон предстает эдаким Вавилоном, в котором «все смешалось»: красные телефонные будки и красные китайские фонарики, жилые картонные коробки «местных», «достигших вершин лондонского дна», и картонные упаковки, в которых везут живой товар. Помимо времени и места действия общим является кровь – она у всех одного цвета. Кровь на улицах смешана с грязью, в которую втоптаны люди. Здесь уже не диккенсовские трущобы, где все же витала надежда, но город мимо которого прошел бы Заратустра «где запах бойни и харчевни духа». Титры сообщают смену времен года, но времена в этом городе не меняются – суровые времена и главный герой Джоуи Джонс – герой своего времени.
На постерах фильма — британец Джейсон Стэтхем и Лондон за его плечами. Стэтхем – в главной роли, и на этот раз это не формальность, не рекламный финт, но полноценная роль для актера, а не крутого бойца, амплуа которого освоено им вполне. Трейлер напоминает, что Стэтхем и «Перевозчик», и «Профессионал», и «Механик», «И академик, и герой, и мореплаватель, и плотник», но найти десять отличий в образах, порой, не легко. Да и не все фильмы с участием актера, как те йогурты из анекдота, одинаково полезны. «Эффект колибри» — определенно открывает новый этап в актерской биографии Джейсона Стэтхема. А, вернее, приоткрывает, ибо актер и команда фильма не стали обманывать ожидания публики кардинальной сменой амплуа или необычайными для сложившегося образа предлагаемыми обстоятельствами. Перемены, как и стиль повествования фильма, деликатны, но от этого не менее эффектны.
Все вроде бы как всегда: бывший спецназовец, терзаемый адом военных воспоминаний, не может адаптироваться к нормальной жизни. Узнав о смерти своей подруги по несчастьям, он мстит виновным. Розыск преступников сочетается с поисками и восстановлением социальной справедливости: герой, многим пожертвовавший, немало жертвует сирым и убогим. Все бы ничего, но деньги на благотворительность заработаны на службе у азиатских мафиози. Жизнь с чистого листа начинается у героя с грязной работы, а грязные деньги отмываются чистыми помыслами и делами. В поисках отмщения ему помогает монахиня Кристина (восходящая звезда польского кино Агата Бузек), у которой, несмотря на постулаты христианского всепрощения, находятся на то свои причины. Ей черно-белой сестре, бегущей от себя к Богу, судьба уготовит и красный цвет…
Со Стэтхемом более вяжется слово калибр, нежели название самой маленькой птички — колибри. Бритая голова – примета фирменных боеготовности и обаяния, и, собственно, бои и драки – таковы основные черты фильмов со Стэтхемом. Все это, не позволяющее заскучать, есть и в «Эффекте колибри», но не это в нем главное. Черты боевика, сдобренные постоянно подогреваемым напряжением триллера, соседствуют здесь с элементами психологической драмы, совсем не банального пошиба. «Эффект колибри» (не путать с «Эффектом бабочки») в не оставляющем героев прошлом, их неспособности выбраться из него, расправить крылья: колибри – единственная птица, способная летать назад. Колибри («Hummingbird»), галлюцинация Джоуи — это и название военных беспилотников, и «вопли зуммера в ночи», и свистящие пули.
«Я похож на нормального/хорошего человека?», — «мильон терзаний» мучают героя, но в фильме мало слов, и Стэтхему удается не только убедительно сражаться, но и молчать в кадре. Месть свершится и будет квалифицирована как преступление. Эпизод расправы удачно сменится кадром аплодирующего зрительного зала. Начальные кадры военного слежения за территорией к финалу обернутся ведением преступного объекта (Джоуи). Круговая композиция. Ведь так уж повелось — герои всегда или под прицелом, или под наблюдением.
«The Hollywood Reporter»