«Отец»: Прогрессирующий регресс

14 апреля, 2021 Без рубрики

Спецэффекты, операторские и монтажные кунштюки — на какие только ухищрения не идут создатели фильмов. Только вот насмотревшегося на своем веку зрителя многомиллионные бюджеты блокбастеров впечатляют, порой, больше, чем экранное зрелище. Стоит ли удивляться, что незабвенное «лучше меньше, да лучше», возродившееся в тренд less is more, доказывает свою правоту и в кинозалах. Так остро-лаконичный дебют «Отец» Флориана Зеллера продемонстрировал, что сокращение слов и образов до смысла ведет к увеличению кинонаград и успеха у публики. Драма о вывихнутом времени и играх разума, в которых мы обречены на проигрыш, блистательно и безжалостно прожита на экране Энтони Хопкинсом. «Отец» — бриллиантовая роль в алмазном венце актера: переливающаяся яркими гранями, она больно режет по живому.

Читать дальше

Легче воздуха

29 марта, 2021 Без рубрики

Воздушные шары — обязательные атрибуты праздников, фестивалей и карнавалов — могут становиться символами смерти и разрушений. За свою тысячелетнюю историю они не только развлекали детей, использовались в качестве средства передвижения и служили точками наблюдения, но и убивали тысячи людей, участвовали в войнах и секретных спецоперациях.

В рассказе Эмилии Деменцовой «Легче воздуха», полном исторических отсылок и «пасхалок», наивный воздушный шарик отрицает свою легковесность и погружается в глубинную рефлексию собственного происхождения: какими были пращуры современных шаров? Почему жестокие предки предпочитали войны и хаос? Стоит ли отворачиваться от семьи из-за постыдных поступков родственников? И можно ли самому вернуться к нулевой точке, если когда-то свернул не туда?

Читать дальше

Яндекс, в кране нет воды!

26 марта, 2021 Без рубрики, Разное

Может ли Яндекс.Кью служить барометром антисемитских настроений

Фото: AP Photo / Markus Schreiber / ТАСС

«Быть или не быть?», «Кто виноват?», «Что делать?», «А судьи кто?», «А был ли мальчик?» — сколько их, подвешенных, неотвеченных и потому заклейменных риторическими? Вопросы бессмертны и неизменны, ответы множатся, сменяют и погоняют друг друга и «враг врага». От бумаги к трибуне — аграрный, квартирный, еврейский, женский и т.д. — частенько откатываясь к тому, что торжественно именуется «основным вопросом философии».

Поскольку пресс-конференция президента, который за страну в ответе, случается только раз в году, особую популярность приобретают специализированные «вопросительные» сервисы. Один из них Яндекс.Кью. За спрос денег не берут, а потому вопрошают тут без перерыва и по любому поводу. Каверзные, сакраментальные, животрепещущие, провокационные — здесь, как в Греции, все есть.

Читать дальше

Из зоны невоенных действий

21 марта, 2021 Без рубрики, Разное

Ко Всемирному дню поэзии о новой книге Геннадия Кацова «На Западном фронте»

«Нельзя ставить на сцене заряженное ружьё, если никто не имеет в виду выстрелить из него. Нельзя обещать», – писал Антон Чехов. Безымянное время исказило цитату: « Если на стене висит ружьё, в третьем акте оно должно выстрелить». Речение, отдающее обречением: выстрел в нем неизбежен. Владимир Набоков, в одной из пьес расцветил эту выстреливающую безнадежность: «Если в первом действии висит на стене ружье, то в последнем оно должно дать осечку». А затем и вовсе в рассуждениях о Николае Гоголе заметил, что «ружья Гоголя висят в воздухе и не стреляют; <…> обаяние его намеков и состоит в том, что они никак не материализуются». Много их что-то на повестке дня, этих выстрелов, – в упор и в спину, оглушительных и холостых, метких и смертоносных. Если нельзя не палить, так лучше уж на бумаге, по-пушкински. Вот и в новой книге Геннадия Кацова «На Западном фронте» на каждом развороте изображено ружье. И мировое здесь (тема этого поэтического сборника поистине всемирная) не сулит мирного. Выстрелы раздаются через строфу, через страницу, через выдох от прочитанного. Прицельные и предупредительные одновременно. И, как это (не)редко бывает у поэтов, – в самую душу.

Читать дальше

Выдающийся чужой

18 марта, 2021 Без рубрики, Разное

Одарят ли Тютчева петербургской «пропиской»?

Спецпроекты ЛГ / Невский проспект / …И ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
Эмилия Деменцова

Степан Александровский. Портрет поэта Фёдора Ивановича Тютчева, 1876 годФото: В. ФИЛИМОНОВ / РИА НОВОСТИ

Вертикаль власти пронзила литературу. Звания, классы, ранги, степени, чины – для госслужащих предусмотрена разветвлённая система сортировки и поощрения. Служители муз не исключение.

И на ретроспекцию нашёлся ранжир, который «то вознесёт высоко», то «в бездну бросит без следа». Отодвинутые на второй, третий и далее план имена, затёртые фамилии, оттеснённые от программы-минимум, рейтингов и новомодных онлайн-курсов а-ля «Вся русская поэзия в 10 стихах», вызывают или ироничное «хах», или подступающее слезами «ах». Броские, звучные звания вроде «наше всё» врезаются в память, но и отрезают её. Ассоциативный ряд съёживается до навязанных частотой (но не чистотой) употребления ассоциативных пар: поэт – Пушкин, писатель – Толстой (в 2021-м – «в порядке исключения для поощрения» – Достоевский), драматург – Чехов, год – юбилейный. И то ли «третьего не дано», то ли «ненужное вычеркнуть».

Читать дальше

***

8 января, 2021 Без рубрики, Разное

Вы из себя весь такой респектабельный,
Толк понимаете в интеллигибельном.
Мне безразличен ваш бизнес рентабельный…
Мечтаю пропасть я в восторге гибельном.

Книги? Эрнеста роман. Читабельный.
Меня захватило. Сюжет про рыбину.
Там, где старик некоммуникабельный
Тянет ее большую, как глыба.

Фильмы люблю я те, что смотрибельны.
Чаще всего на каналах кабельных.
Да что обо мне… Вот биткоин прибылен?
Слышала, курс его вариабелен.

Так с бывшей теперь вы уже сепарабельны?
Вы с ней, говорите, разнокалиберны?
Увядшие чувства неоперабельны…
Любовь – это то, что насквозь сенсибельно…

Здесь говорят лаунж весьма фешенебельный.
Да и в скай-баре весьма презентабельно.
Значит у вас есть и бизнес мебельный?
Поднимемся, может? Здесь люд мизерабельный…

Ночь проведя весьма комфортабельно.
Скрылся один, не простившись с изгибами,
Оставив ее образцово-бабельную
Одну на кровати в двухместно-гостинном.

Рубль опять не конвертабелен.
Новый тариф, как всегда, оглобелен.
Коронавирус, твердят, мутабелен.
И грабли все те ж, хоть куранты пробили


Эмилия Деменцова

Что нам светит?

11 декабря, 2020 Без рубрики, Разное

Ханука – поистине один из самых зажигательных праздников года – праздник света. Пусть в Лаг ба-Омер масштаб «огнедышащих» забав побольше (в этот день жгут костры), но зато у Хануки дистанция огромного размера: восемь дней, в которые прибавляют по одной свече ежевечерне, а заодно и лишние сантиметры в талии, потому что это еще и праздник пончиков, жаренных в масле.

Праздник установлен в честь изгнания с Храмовой горы греко-сирийских захватчиков, очищения и освящения Храма во II веке до н. э.

Эдакое новоселье на прежнем месте, островок между «было плохо» и «впереди не лучше».

В центре внимания – масло.

Не потому, что про евреев частенько говорят, что они «как сыр в масле». Вот и фильм известного израильского режиссера Гура Бентвича, награжденного в этом году на Московском кинофестивале, перевели именно этой идиомой, хотя в оригинале название звучит «Вишня со взбитыми сливками». Тоже, впрочем, dolce vita.

Так вот «картина маслом» Хануки такова: в те времена, в эти дни взошедши на гору нашли они Храм, оскверненный до рифмы хлам, где святость быльем поросла по углам. Со злобы золою мешался пепел, сыпали головы им в отрепьях. Соль из глаз разъедала раны, в душе саднящие непрестанно. В эти дни, в те времена, казалось, масла хватит едва, но восемь дней побеждало пламя страхи и мрак. И звучало: «Амен». И эхо молитв, и отсвет свечей, мы длим по сей день, и этот елей не по мощам, а жизни во имя. И в крае елей – неугасим он.

Ханука —  про чудо спасения, про большую силу, заключенную в малом, пусть дрожащем и сгибаемом ветром,  про «бороться и искать, найти и не сдаваться».

Но в этом году Ханука обрела новые смыслы и новых отмечающих.  

Потому ли, что тьма сгущается и в новостях беспросвет?

Потому ли что в обществе, где норовят «свечку подержать» известный персонаж, мечтавший о маленьком свечном заводике, обогатился бы?

Или просто Светочи уходят…

Да и законодатели с трибун и правоохранители, что и в прежнее, доковидное время предпочитали скрывать лицо под маской, доходчиво намекают, что фитилёк стоило бы притушить и не подливать масла в огонь.

Прибавить елею, чтобы не еле-еле, польстить? Умаслить? А выгорит? Слишком человеческие вопросы, ведь не только в Хануку хочется, чтобы все было как по маслу… И на это у праздника есть ответ. Он не о лотерейном чуде, но о деятельном. Говорят, чтобы свершилось чудо, человек для начала должен сделать все, что в его силах, выложиться сполна («Светить всегда, светить везде, до дней последних донца»…) И тогда воздастся и прибавится, как в подсвечнике свечей.

Первые подсвечники Маккавеи в Храме соорудили из оружия недавних боев. И праздник этот был возмещением, квинтэссенцией всех торжеств, которые они пропустили за время, когда приходилось защищать жизнь, а не наслаждаться ею.

Может и мы однажды наверстаем упущенное за этот год?

Может и нам повезет дожить до того, что мечи перекуют, и махина Минобороны станет миролюбивей, руководствуясь если не книгой книг, то хотя бы литературными опусами своего министра?

Ханука просто-таки «волюнтаристски» учит, что свет нужно преумножать, и даже робкой «стеариновой свечке» дозволено «молвить словечко» и рассеять тьму. А светобоязнь, особенно на государственном уровне, симптом слепоты…

Кажущееся малым вдруг оказывается достаточным и даже превосходящим ожидания. Флакончика с маслом, найденным тогда в Храме, должно было хватить на день, а хватило на восемь. Это и про наши скрытые резервы, и про ложность любых, даже экспертных прогнозов. И про надежду, живую «пока не меркнет свет, пока горит свеча». И даже когда она снова и снова гаснет, как свеча в руках Олега Янковского в «Ностальгии», что-то незримое, неподвластное глазу, нам все же светит. 

Парадоксальный праздник, в нем радость обновления уживается с желанием – чтобы все было по-прежнему. Наши предки стремились вернуть Храму былые назначение и святость, но в то же время преображали его, да и сами, пережив бои и лишения, вошли в него иными.

Урок Хануки и в том, что для обновления нужно сперва очиститься от скверны и элементарного мусора. В культуре, где не любят «выносить сор из избы», это, порой, трудновато. Но после антисептической чистоты, плотно вошедшей в (и спасающей) нашу жизнь, – надежда есть.

Мы сегодняшние, воюя с «незримым врагом» – коронавирусом – тоже мечтаем «жить как жили», без масок, тотальной удаленки и непрестанного чувства опасности: когда человек человеку – «эпидриск» (наш ковидный новояз – еще одна зараза). В то же время мы не склонны к самообману и понимаем, что жизнь изменилась и к былому возврата нет. Просто потому, что мы уже не те, как Платон Михайлович, жалующийся Чацкому. Опыт не прошел даром ни для кого, даже для «бессимптомных». Жизнь для многих обратилась в самоцель – выжить, или упорную надежду – пережить бы и заживем. Б-г даст, переживем, и как в старом анекдоте на вопрос как живете, ответим – «живьём, живьём». Но не заживет…

Тает, как свеча, жизнь, но жизнь, как бы то ни было, – игра, стоящая свеч. В Хануку принято благодарить за то, что довелось дожить до этого времени.

Праздник света – того и этого, и того, что миру синонимом. Но к нашим реалиям ближе свет в конце тоннеля. Он по мудрецу и, не побоюсь этого слова, пророку Жванецкому, есть, но тоннель, сука, не кончается.

https://novayagazeta.ru/articles/2020/12/10/88306-chudo-spaseniya?utm_source=fb&utm_medium=novaya&utm_campaign=hanuka—poistine-odin-iz-samyh-zazhigate

Отодвинули облако

6 ноября, 2020 Без рубрики

Отодвинули облако и…

И уже не спросили, а попросили. И не откажешь.
Он всегда говорил, что 34-й год особенный. Он подарил миру столько талантов, всех и не перечислить.

20-й тоже выдался. Не знаю, что он подарит, но скольких отнял. И не надо говорить про жизнь, про смерть, про удалось, про не забудем. Про банальное не надо. Не его жанр.

Родился и умер шестого. Совершенное число.

Мне повезло, мои мама и бабушка были знакомы с Михал Михалычем. Лет эдак с 14 я не пропустила ни одного его концерта в зале Чайковского. И по пригласительным, и по билетам. Кто любит, тот платит. Бывала и на других концертах, но КЗЧ – особенное для него место. Его московский дом.

И на его дежурстве по стране тоже посчастливилось. Помню, как-то спросила (и это не вырезали из эфира), что, дескать, наш президент сказал, что чистой демократии не бывает, а какие вы видите на ней пятна? Он мне его припоминал. Если вопрос можно пересказать, то ответ, да что там монолог – только слушать. Напеть не получится. Цитата не передаст. Потому и с чужих уст монологи Жванецкого звучат как песни Вертинского, т.е. не звучат совсем. А уж раздробленные по ролям, по бойким репризам, и вовсе вызывают неловкость. Жванецкий, конечно, разошелся на цитаты, мемы, афоризмы, но это лишь одна его грань.

Паузы. Интонации. Манера произнесения. Ускорения и замедления. То, как сам искренне удивлялся, читая собственные тексты. «А неплохо сказано, черт возьми». Все свое, все его. «Никого не цитирую, то есть наружный воздух не поступает». Зато это самое наружное видел очень зорко, очень точно. Потому в последний год и кончились «шутки юмора», точнее уступили место философским зарисовкам, наблюдениям, бытописаниям. В одном из недавних документальных фильмов с его участием, он только присутствует, не говоря за весь фильм ни слова. Молчит. И этим все сказано. Sapienti sat, что уже не до смеха.

Его уже не хватает, потому что он схватывал. «И говорит, как пишет», и записывал за собой, хотя рука не поспевала, потому что мысль стремительно опережала. Он и читал, частенько, торопясь, останавливаемый лишь аплодисментами. Я не знаю ни одного спектакля или концерта, где так часто, громко и искренне раздавались бы овации. С первой минуты и еще с полчаса, после окончания. Стоя. Зал всегда встречал и провожал его стоя. И он принимал это всеобщее и абсолютное признание как-то неловко. Минуту назад, владея залом, без спецэффектов и подтанцовок, он терялся в эти долгие минуты аплодисментов. И благодарил благодарный ему зал.

И это больше не повториться. Как не повторялся он. И неповторимым остался, вернее, оставил нас.
…
Я никогда ни у кого не просила автографов, кроме двух Михал Михалычей – Козакова и Жванецкого. Протянула Жванецкому книгу из его полного собрания, и он, начав подписывать, засомневался:
«Эмилия – это же Эммочка».
«Можно и так», – согласилась я.
«Но Эмма с двумя «н»», – продолжил он.
«С двумя», – подтвердила я.
«А Эмилия с одним», – справедливо заметил он.
«С одним».
Так и получилось безошибочное послание с «ошибкой».
«Дай-ка другой том».
И он подписал и переподписал мне обе книги.

Так и остался первый том – «с любовью», последний – «на память».
С любовью и на память. Как весь он. Как жил и как продолжат жить его тексты в его исполнении.

В Одессе от улицы Гоголя до Приморского бульвара идет бульвар Жванецкого: от стихии Гоголя до морской стихии.

И нет синонимов, аналогов, подобий и равных. Он не через запятую, не один из ряда, не сатирик и не юморист. Он Жванецкий.

https://echo.msk.ru/blog/emiliya_dementsova/2737788-echo/

ПоКоронное

31 октября, 2020 Без рубрики

Пришла корона, всем — венец.
Корон-Харон напряг крестец —
Высокий трафик в пункт «Конец».
В начале не бывает «-ец»,
Сей суффикс суть трындец.
Коронный номер ждет мертвец.
Он знал и злато, и свинец,
И «браво-бис», и жар сердец…
Но прикрепляет бирку спец,
Кто до поры жилец.

Венец творения ждет венок.
В рожденья день и свадьбы срок.
И в Рождество, и как итог.
Сперва на дверь, затем — на гроб.
Венца творенья ждет венок.
Из лавра, роз, иль слов сонетов —
Прервавшим ясностью сон этот.
Плетут, подносят, возлагают
И вслед за ними умирают.

Эмилия Деменцова

10 не-гритят

1 сентября, 2020 Без рубрики, Разное

 

«Вообще всякое «не» обижает детей:
— Ненаглядная ты моя!
— Нет, наглядная!
Я сказал на Кавказе двухлетнему загорелому малышу:
— Ух, какой ты стал негритенок.
— Нет, я гритенок, гритенок».

«От двух до пяти» Корней Чуковский.

 

Десять не-гритят решили пообедать,
Один отпил Negroni, их осталось девять.

Девять не-гритят и сласти на подносе,
Один торт «Зубы негра» съел, и их стало восемь.

Восемь не-гритят на отдых захотели,
Один на Монтенегро спёкся, уцелели семь.

Семь не-гритят прочли, что в мире жесть,
Один «Негров» Жене листал, и вот уже их шесть.

Шесть не-гритят продолжили читать.
Свалился с полки «Негр с «Нарцисса», выжили лишь пять.

Пять не-гритят увлеклись сатирой,
В литнегры подался один… Героев уж четыре.

Четыре не-гритенка поют, разлив спиртное,
«Ай-я-я-я-я-я-яй, убили негpа», а их самих уж трое.

Трое не-гритят, выйдя из запоя,
На «Полу Негри» подались. А зря! Теперь их двое.

Двое не-гритят в притонах Сан-Франциско,
Напутали с одним манто — лиловый негр изгнан.

Последний не-гритенок включил ТВ устало — #metoo, #livesmatter…»ВиНЕГРет! Как же все достало!»

Он вырвал провод из розетки… Ни-ни, не сквернословь!
Из пусоты запел Утесов. «Негритянскую любовь»…

 

Эмилия Деменцова