Ой, папочки!
25 октября, 2020 Кино
«Большое яблоко» надкусили. Фильм Софии Копполы «Последняя капля» стал дебютным проектом Apple TV+ и студии независимого кино А24. Один фильм принес в дома миллионов пользователей «яблочного» сервиса две новости: плохую — «Нью-Йорк умер» и хорошую — «Да здравствует Нью-Йорк». За сюжетом об отношениях отцов и дочерей, жен и мужей, новой этики и старых предрассудков укрылась элегическая песнь об уходящей натуре города-мечты, сосланном в винтажные магазины, на чердаки и телеэкраны. До востребования.
Отголоски манхэттенских словесных пикировок Норы Эфрон оплаканы «Дождливым днем в Нью-Йорке» Вуди Аллена, но «Нью-Йоркские истории» все еще пишутся. София Коппола, в меру своего дарования, пытается не воскресить, но с почестями и достоинством проводить стиль, дух и тональность «гениев места» ее родного города. Города, «френды» и «фолловеры» которого, вытесняют друг друга. Всех уже не вместить, а новые все прибывают.
Редкий случай, когда адаптированное название фильма, отличное от оригинала, оказалось удачным. «Последняя капля» — это конец терпения, переполненная чаша обид, усталости и сомнений. «Любовная лодка разбилась о быт» (оригинальное название фильма On the Rocks — буквально «на скалах»). «Наскальная» живопись — уборка, готовка, хлопоты с детьми, опоздания и отсутствие вдохновения — делают будни Лоры (Рашида Джонс), похожими, как две капли мартини.
Писательница на пороге сорокалетия, она безуспешно пытается приступить к написанию романа, в отчаянии сознавая, что ее собственный роман с мужем, кажется, подошел к концу (On the Rocks — означает ситуацию на грани развода). Косвенные улики прямо свидетельствуют о неверности супруга (Марлон Уайанс). Капля-слеза, выхваченная камерой Филиппа Ле Сурда, падает в бокал, и это становится последней каплей для отца Лоры Феликса (Билла Мюррея), нашедшего в драме дочери выход из собственного «публичного одиночества». Он знаток искусств и art de vivre стремится во что бы то ни стало осудить ее супруга, ибо судит по себе. Моногамия противна мужской природе, подразумевающей доминирование и всеобщее осеменение, рассуждает Феликс.
Дуэт Джонс и Мюррея это «волна и камень, стихи и проза…», и наблюдать за этим бадди-муви приятно и необременительно. До поры… Пока Лора, поджав хвост, бродит по Нью-Йорку, снедаемая подозрениями и рефлексией, папаша решает сесть на хвост ее мужу, начав детективную охоту за изменником. Двойная порция виски on the rocks (со льдом) только прибавляет жару авантюрным планам престарелого ценителя искусств и женского пола всех возрастов. «Даже сухие цветы прекрасны», — уверен он.
«Последняя капля» не столь фильм Софии Копполы, сколь кино Билла Мюррея и в его честь. «Здорово быть тобой? — Я уже привык!» После «Трудностей перевода» и «Очень Мюрреевского Рождества» этот бенефис — третья совместная работа актера с Софией Коппола, которая точно знает, как раскрыть потенциал выдающегося комика с грустными глазами. Здесь Мюррей острит, хандрит, поет, роняет слезы и сыплет колкостями. Словом, эскизно, но ярко демонстрирует весь свой нестареющий арсенал актерских средств, доставляя зрителю истинное удовольствие.
Свистун (в прямом и переносном смысле) и дамский угодник Феликс (дословно «счастливый») он путешествует по вечно новому Нью-Йорку как по старому городу его молодости, не желая мириться с изменившейся действительностью. В интерьерах роскошных ресторанов, исторических баров и знаковых клубов, а также за окном автомобиля с личным водителем можно позволить себе роскошь иллюзии прежней жизни. Сексизм, феминизм, «стартапизм» — Феликс проходит мимо всех этих поветрий, и его старомодность в комплиментах и манерах граничит со скандальностью по меркам нынешней обидчивой эпохи.
Тем временем Лора скорбит о том, что добрачный секс деградировал в супружеский «половой акт» и находит гораздо больше общего с роботом-пылесосом, бьющимся об стену, чем с самой собой образца «добрачного периода». Пока она обреченно выслушивает словесный сор о любовных злоключениях своей подружки-болтушки (прекрасная харАктерная роль Дженни Слейт) герой Мюррея стремится компенсировать все то, что не сумел подарить дочери в детстве, уйдя из семьи, и все то, что не додает ей вечно занятый, «командировочный» муж.
Феликс насвистывает джазовые мелодии, а из уст Лоры выходит лишь воздух, но… Папа может! И в кратчайшие сроки ее жизнь наполняется забытыми ощущениями и яркими красками. Вновь возникают романтика, выходы в свет, спонтанность и женственность, поставленная на пьедестал. Но карета, по законам жанра, превращается в тыкву, а ритуал поедания черной икры в красном кабриолете под аккомпанемент Мины оборачивается горькой пилюлей стыда, которую придется проглотить Лоре.
Глянцевый, радующий глаз красивыми интерьерами и видами, драмеди, в котором находится место даже для погони, тем не менее, буксует и развивается неспешно, как вымученный роман, который во что бы то ни было нужно написать, потому что аванс уже получен. Но в этом движении с торможениями не слабость сценария или режиссуры Софии Копполы, но примета ее незримого присутствия в фильме. Неслучайно Феликс здесь учит своих внучек главным качествам женщины — тасовать и блефовать. Это она, боровшаяся с ярлыком «папиной дочки», из-за кадра подбрасывает неудобные «детские» взрослые вопросы о преходящей любви и приходящем разочаровании, об отдалении и преодолении, о том, как сохранить брак и себя в нем. София Коппола, не то чтобы сводит счеты, но на ином уровне продолжает тему ее фильма «Где-то», проводя раздел между поколением отцов, жертвовавших семьей во имя собственного эгоизма, и детей, которые изо всех сил стремятся не повторять их.
Кажется, что «Последняя капля» довольно поверхностна, но поверхность ее ребриста. Парадокс фильма в том, что харизма и небрежное обаяние поколения отцов сперва очаровывают, а затем резко отметаются поколением детей. Отживающее не приживается на новой почве политкорректности и сдержанности.
Как капля отражает океан, так и «Последняя капля» отражает веяния времени. Коппола раздает всем сестрам по серьгам — в кадре нарочито уживаются BLM, квир, тонкая политическая агитация (плакат на стене Bernie (Сандерс) — 2016 и крупный кадр фото, на котором Билл Мюррей изображен с Бараком Обамой) и мужское/женское, старое/новое. А эпизод, в котором Мюррей не может надышаться роскошным букетом, напоминает не столько о его «Сломанных цветах», сколь о нынешних коронавирусных буднях и страхе потере обоняния.
Лора наставляет своих дочерей быть сильным, а не декоративным полом. «Браслет — напоминание о том, что женщины когда-то были мужской собственностью», — учит Лору отец и дарит ей свои винтажные часы. В финале она променяет их на новенькие Cartier, подарок мужа. «My heart belongs to daddy» оказывается побеждено отголосками марша Мендельсона, и «папина дочка» независимо и гордо становится «мужниной женой».
Окольцованная, по всем канонам патриархата, Лора продолжит свой путь, уверенная в том, что старые шаблоны ее поколению тесны. Отстаивающая независимость, а на деле беспомощная героиня Рашиды Джонс в кризисный момент обращается именно к отцу, которого после череды перипетий, встряхнувших ее серую жизнь, назначает виноватым во всех семейных невзгодах. Феликс же пойдет, точнее, поедет своей дорогой, на охоту за тенями прежнего, его Нью-Йорка. В поисках утраченного города…
Опубликовано в «Кинорепортер»
