Эмилия Деменцова

«Дон Жуан»: Мольер, Моцарт и феминизм

10 декабря, 2022 Кино

Меланхоличная драма Сержа Бозона о ловеласе в эпоху #MeToo.

Постпандемийный Дон Жуан образца 2022 уже не тот… Яркий хрестоматийный герой-любовник, перенесенный со страниц Мольера на киноэкран стараниями Сержа Бозона, оказался глотком кислорода. В том смысле, что он тоже без цвета, вкуса и запаха. Мировые катаклизмы и суета сует эпохи #metoo  ослабили его мужественность, подавили маскулинность и истончили натуру. Настал час расплаты: обольститель с длинным шлейфом соблазненных и оставленных на себе ощутил уныние покинутости. Если в одном месте убыло, в другом прибыло, и новый Дон Жуан по Бозону оказывается жертвой сильной, самодостаточной женщины, выработавшей иммунитет от мужских обид. Представленный в секции «Каннские премьеры» в уходящем году, «Дон Жуан» стал любопытным, но необязательным опытом деконструкции канон ического опыта, усвоению которого способствуют музыка, французский флер и великолепные актерские работы Виржини Эфира, сыгравшей в фильме пять (!) характерных ролей.

Изучавший математику и философию Серж Бозон, похоже, решил поверить алгеброй гармонию. К истории о чувствах и сомнениях, театре и жизни он подошел со скальпелем и линейкой, выверяя геометрию кадра и аккуратность углов. Его «Дон Жуан» сложен не из сюжетных перипетий, но из отдельных мизансцен, каждая из которых вопит своей манерностью и театральностью. Это продиктовано тем, что главный герой фильма Лоран – актер, исполняющий роль Дон Жуана на сцене, и после того как его бросила невеста, продолжающий играть и в жизни. Ведомый наваждением потерянной любви, Лоран в исполнении Тахар Рахима в каждой встреченной им женщине видит черты своей возлюбленной, и потому пытается соблазнять и властвовать, до той поры, пока жизнь и сцена вновь не сведут его с той самой. Той одной. Отвергнувшей.

«Перевернутый» Дон Жуан имел все шансы вызвать каскад эмоций от скупой мужской слезы до удовлетворенных улыбок некогда покинутых женщин, да и Тахар Рахим вполне успешно подражает повадкам Тома Круза, но, перефразируя мудреца Михаила Жванецкого, это тот случай, когда пьеса закончилась на час раньше фильма. Меланхоличный, растянутый фильм убаюкивает публику, погружая ее в сладкий французский сон, в котором едва ли захочется задаться пульсирующими в нем вопросами о хитросплетениях отношений полов, тонкостях актерской профессии, в которой, порой, реальность и сцена сливаются, и о великой силе музыки способной предсказывать и преобразовывать сущее. Вместо этого зритель наблюдает за одержимостью и депрессией главного героя, который любит одну, но влюблен во многих, а более всего в себя. Мы видим Лорана, раз принявшего предложенный режиссером образ и постепенно подмечаем, как маска врастает в личность, подменяя в ней актерскую и человеческую индивидуальность.

«Дон Жуан» Бозона следует свойственному его стилю принципу инверсии. В его «Тип Топ» женщины примеряли на себя мужскую профессию, а в «Миссис Хайд» и «Франции» его героини то открывали в себе мужские качества, то выдавали себя за мужчин. В «Дон Жуане» предпринята попытка сломать шаблон и поместить прожженного героя-любовника в непривычные для него обстоятельства жертвы. Здесь бросает не он, а его. Но поднимаясь над сюжетным конфликтом, зритель обнаруживает, что Дон Жуан не жертва женщины, но лишь своих поступков. Опустошенный и покинутый в финале он, быть может впервые, ощущает самое себя, освобожденное от сценических и социальных масок.

Если и стоит отважиться потратить время жизни на «Дон Жуана», то, прежде всего, ради отточенной игры  Виржини Эфира, с легкостью перевоплощающейся в вереницу женских образов и архетипов. Сбежавшая невеста Жюли в жизни и мольеровская Эльвира на сцене, она мастерски подмечает малейшие детали в поведении партнера. Ее героиня видит измену в зародыше, в случайно-неслучайном взгляде, в изменении голоса и языке тела. Не о женской подозрительности или ревности здесь речь, но об интуиции и проницательности, ведущих к актерской проникновенности. «— Знаешь, когда люди поют? — Когда нет слуха и голоса? — Когда они счастливы!..», —  это справедливая истина из главного новогоднего фильма нашей страны, неприменима, увы, к «Дон Жуану». Здесь поют, кажется, чтобы замаскировать слабость диалогов или подменить дивертисментом очередную длинноту повествования.

Это не мюзикл в полном смысле слова, но кино с музыкой и о музыке, которая, как сформулировал Лев Толстой в «Крейцеровой сонате», «заставляет забывать себя, мое истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не свое положение»… Эти темы и ассоциации сопутствуют фильму, в котором достаточно много пространства отдано зрителю, который в периоды долгих плавных сцен получает время помечтать о чем-то своем, или о вечном.

Несоблазнительный «Дон Жуан» Бозона словно отфильтровывает классический сюжет, выветривая из него игру страстей, эмоций и просто «живую жизнь». Пластмассовые персонажи в мире декораций и реквизита призваны, быть может, поведать о любви и о судьбе, но вместо этого лишь утомляют. В финале фильма актерское и человеческое эго главного героя сдувается как пламя свечи на сцене и от полнокровного, витального Дон Жуана остаются лишь две буквы на надгробии – DJ. Может быть, наряду с глубиной, реализмом и ясностью режиссерского послания фильму не хватило именно ди-джея? Если бы только их…

Эмилия Деменцова для КиноРепортера

«С любовью и яростью»: Жюльет Бинош и Венсан Линдон в словах и телах

9 ноября, 2022 Кино

«Впусти солнце» сказала себе Клер Дени, чтобы затем вознестись в «Высшее общество» – за пределы Солнечной системы в поисках черных дыр. Но пришло время заземлиться и погрузиться в то, что лучше всего удается передать на экране прозорливому режиссеру и мастеру психологических деталей – в черные дыры человеческих отношений и страстей. Фигуры умолчания и человеческие фигуры, полунамеки и силуэты, недосказанности и иносказания – авторский киноязык Клер Дени способен раскрыть новые оттенки даже в хрестоматийных сюжетах. Вот и заурядный любовный треугольник, составивший основу ее фильма, завоевавшего «Серебряного Медведя» за лучшую режиссуру на Берлинале 2022, неожиданно обернулся размышлением о страсти, языках любви и словесно-телесной интимности, в которую вторгаются фантомы прошлого и миражи будущего. Задумано и исполнено это кинополотно в точном соответствии с названием – «С любовью и яростью».

«Дела человеческие»: Атталь-Генсбур о «серой зоне», правосудии и морали

9 ноября, 2022 Кино

Вероятно в попытках подготовиться к «Страшному суду», публика активно потребляет разного рода судебные телешоу и юридические триллеры и драмы. Чем иначе объяснить неугасающую популярность жанра, на первый взгляд, лишенного особой кинематографичности? И все-таки фильмы, разворачивающиеся на поле битвы за справедливость частенько оказываются куда более зрелищными, чем многомиллионные блокбастеры. Яркие конфликты, подлинные эмоции, зашкаливающее напряжение и разлитый в воздухе азарт от балансирования на краю бездны, – если бы на судебные заседания продавались билеты, некоторые театры давно бы закрылись. Но не беспроигрышностью жанра руководствовался Иван Атталь, взявшийся за экранизацию снискавшего среди прочих Гонкуровскую премию лицеистов романа Карин Тюиль. В «Делах человеческих» он, вслед за автором, пытается исследовать «слишком человеческое»: от бытового до бытийного. Не довольствуясь судебной конвой (и конвоем) Атталь приглашает зрителей стать свидетелями обвинения, чтобы в финале публика обнаружила себя на скамье подсудимых.

«В Бенидорме идет снег»: жемчужное ожерелье Изабель Койшет из бурлеска, тайн и меланхолии

16 октября, 2022 Кино

«Кто понял жизнь, тот больше не спешит», – эта хайямоская мудрость могла бы стать слоганом фильма одной из самых титулованных режиссеров (не только среди женщин) Испании – Изабель Койшет. Ее «В Бенидорме идет снег» вопреки названию пронизан и залит солнцем. Оно умиротворяет попавших под его лучи. До изнеможения. Вот и почти двухчасовой фильм Койшет, представленный в рамках 44-ого ММКФ в секции «Мастера», погружает в безмятежность настолько, что может служить эквивалентом поездки на юг Испании, в которой вашими гидами станут обстоятельный Тимоти Сполл и пленительная Сарита Чоудри. В программе этого кинопутешествия – элементы триллера, бурлескные эпизоды, интриги, саспенс, сюр и палитра литературных ассоциаций – все здесь в ассортименте, но словно бы засвечено и расплавлено лучами планеты, вокруг которой вращается все сущее. Это кино о побеге из рутины, шансе на преображение и пробуждении к жизни. Только вот зрителям не раз захочется сладко зевнуть во время его просмотра.

«Супергерои»: он, она и время

4 мая, 2022 Кино

«Супергерои»: кинокомикс о приключениях любви во времени и пространстве

«Счастливые часов не наблюдают», – писал классик. «До первого сигнала будильника, зовущего на работу», – дописывает реальность. Режиссер и сценарист Паоло Дженовезе не из тех, кто стремится опередить свое время, считая более важным идти в ногу с ним. Но что делать, если время становится по-гамлетовски «вывихнутым»? Своих «Супергероев» Дженовезе снял в 2019, а в прокат они выходят только сейчас, но не с опозданием, а с выдержкой. Переживая пандемию и мировые кризисы, все мы то ощущали, как время остановилось, то чувствовали себя запертыми в бесконечном «флешбэке», а то и вовсе не могли угнаться за временем. Этот опыт и определил форму и концепцию фильма о путешествиях любви между врЕменным и временнЫм. «Супергерои» Дженовезе стали романтической мелодрамой, позволяющей зрителю забыть о времени без сожалений о времени, потраченном впустую.

«Худший человек на свете»: «интеллектуальная виагра» для тридцатилетних

24 марта, 2022 Кино

Есть вопросы сложнее, чем в викторинах, ведь неправильно ответив на них, проигрываешь не деньги, а жизнь. «Кто ты? Чем занимаешься?» – встречающая тридцатилетие Юлия (в золотом, не только из-за каннской пальмовой ветви, исполнении Ренате Реинсве) не может найти ответы и себя. «Я не знаю», – самая частая фраза фильма «Худший человек на свете», завершающего трилогию, начатую «Репризой» и «Осло, 31 августа» Йоакима Триера. Притворяющаяся романтической мелодрамой история на поверку оказывается резким и режущим высказыванием о времени и поколении, которое в поисках жизненного пути не замечает, как проходит жизнь. Мимо.

Поделенный на 12 глав с прологом и эпилогом фильм неспешно затягивает в себя, чтобы ближе к финалу зрители обнаружили себя в ловушке сомнений и внутреннего диалога, которым заражает героиня. Этот байопик из жизни одной из нас то кажется нордической версией «Милой Фрэнсис» Ноя Баумбаха, то умело мимикрирует под мамблкор с его «быть, а не казаться» и естественностью в словах и деталях, то тяготеет к ромкому, который в итоге оборачивается комом в горле зрителя. Развивающийся от главы к главе просто и неуклонно к подлинной драме, «Худший человек…» оставляет зрителя наедине с вопросом о том, кто же, собственно, в этой истории, – хуже всех. Мечущаяся ли от медицины к психологии, от фотографии к журналистике Юлия, или один из тех мужчин, что стали главами ее судьбы? Название фильма, случайно оброненное, прозвучит в нем, но ясности не прибавит. Нет здесь сценарных подсказок и наводящих намеков. Вместо них «картинки с выставки» наших будней, щепотки социальной сатиры и комиксов, дивертисмент в виде галлюциногенного трипа, анимация, встречи и расставания, ирония и меланхолия, и даже «интеллектуальная виагра»… Зрителю внутри фильма просторно и есть из чего/кого выбирать, как и его героине. Только вот обилие вариантов сделать этот единственно верный выбор и не позволяет.

В отличие от мотивирующих фильмов, бодрящихся, что «кто ищет – тот всегда найдет», Триер (не менее жестокий, чем его знаменитый однофамилец и коллега) спокойно и твердо говорит с экрана о том, что не все поиски венчает успех, особенно если не знаешь, что ищешь. Юлия не знает, чего хочет, но уверена в том, чего не хочет. Глядя на «среднестатистических» современников, она твердит только, что желает большего. Это желание оказывается больше, чем она сама, чем ноша из обид, опыта, стереотипов, семейных проблем, чужих проекций, горчащей неудовлетворенности и разочарованности во всем, а более – в себе.

Сорокасемилетний режиссер, оглянувшись на поколение, идущее за ним, прозорливо разглядел его «новую потерянность». Понятие «потерянное поколение» относится к периоду между Первой и Второй мировыми войнами, новые же «потерянные» по Триеру маются в пересменке между культурными войнами и сменой уклада жизни: от эпохи, когда культура передавалась через предметы, которыми был окружен человек (глубокая и точная мысль персонажа Андерса Даниелсена Лье, сыгравшего во всех частях трилогии) к виртуализации и подменившему реальность информационному потоку.

Когда кругом твердят о важности быть собой, важно честно ответить себе – «кто я?» От частного, интимного к общему, глобальному незаметно выводит зрителей фильм, открывая в нас того самого «худшего человека», который вольно или невольно, совершая выбор или избегая его, коверкает собственную жизнь. «Хуже всех идиотов, только ты сам» звучит с экрана, на котором запрограммированность дней оказывается составленной из «сбоев в программе». Не решающиеся родить (ребенка или проект), но и не желающие вырождаться – ни к чему не привязывающие себя надолго персонажи кажутся никчемными для тех, кто старше, и собратьями по несчастью – для ровесников, но режиссер не выносит приговора поколению. Оно в процессе, в прогрессе, в пути и, может быть, дойдет. Но в жизни ведь, как в искусстве, иной раз идти важнее, чем дойти… Триеру, впрочем, удалось дойти до самой сути.

«КиноРепортер«

«Роман служанки»: Британская драма обнаженных чувств и тел

17 февраля, 2022 Кино

Медленно, но верно? Ускоряющийся темп жизни дописывает «но»: «медленно – новое верно». Популярность разного рода замедлений от slow beauty, food и art до всеохватного slow living неуклонно растет. Искусство растягивать момент, проживая его во всей полноте, не оставило равнодушным и киноэкран. Slow cinema ретроспективно укрыло под собой режиссеров-авторов, чьи работы располагают к созерцательности: от Тарковского до Сокурова, от Пазолини до Вирасетакула. Породило оно и массу подражателей, не всегда чувствующих грань между красотой неподвижности и промедлением, что смерти подобно. Режиссер Ева Хассон продолжает кропотливо исследовать женскую природу, перейдя от чувств «Девушек солнца» (номинация на «Золотую пальмовую ветвь») к чувственности «Романа служанки». Эта заряженная эротизмом слоудрама о подавленных эмоциях затягивает. Но не как нечто увлекательное, а как корсет: силуэт в нем красив, а дышать трудновато.

Основой фильма стала новелла лауреата Букеровской премии Грэма Свифта о взаимном увлечении горничной и аристократа на фоне британских поместий, полных незалеченных травм Первой Мировой. Кино, как и книга, названо «Материнское воскресенье», однако, российские прокатчики решили переименовать его с намеком на сериальный блокбастер «Рассказ служанки». Но как текст Грэма Свифта далек от Джонатана Свифта, так и «Роман служанки» имеет мало (ничего) общего с громкой антиутопией. «Роман служанки» скорее тяготеет к внешнему облику и атмосфере «Аббатства Даунтон» и «Госфорд-парка», воспроизведенных нелинейно и с замедленной скоростью.

Как в романсе «Только раз бывают в жизни встречи, / Только раз судьбою рвется нить» в фильме детально проживается один роковой день, изменивший жизнь героини Джейн (три ее возраста сыграны Одессой Янг и Глендой Джексон). День, бросающий из крайности в крайность, от страстных придыханий к глухим рыданиям, убьет мечту, но раскроет предназначение героини – сочинительство Роман как любовная связь здесь обречен, но как литературное произведение – оказывается обреченным на успех. Сиротство и война, запретная любовь и вечная разлука, несбывшиеся надежды и неизбывные страдания, – такова эмоциональная партитура фильма.

Неприкрытость чувств подкреплена здесь весьма откровенной телесной наготой. Виртуозная операторская работа поет гимн женственности и британскому стилю, но за этим внешним великолепием если и угадывается глубина, то это глубина пустоты. Как обнаженная натура сама по себе лишена сексуальности, так и актерское существование здесь отдает приторной притворностью и не вызывает сопереживания. Даже мерцательное появление блестящего дуэта Оливии Колман и Колина Ферта, которые в отведенные им минуты наполняют происходящее смыслом и по-настоящему обнаженной болью (война по сюжету украла у них сыновей), не оправдывают претенциозную протяжность. Кино о том, в каких муках жизнь перерождается в прозу, заставляет помучаться и зрителей.

Во флегматичной смене художественных кадров увязают темы послевоенного синдрома, классовых противоречий, тяжелой женской доли, последствий заглушения в себе чувств, будь то страсть или скорбь, и одиночества творца, – все это спрятано по углам роскошных интерьеров и рассеяно в сигаретном дыме. Здесь много и многозначительно курят, не выдыхая при этом значимых мыслей и фраз.

«Роман служанки», кажется, не прошел путь, превращающий рукопись в книгу – ему отчаянно не хватает редактуры, усмиряющей режиссерское любование кадром и напоминающей, что для режиссера, как и для писателя, важны умение и смелость вычеркивать.

Трейлер

@Эмилия Деменцова Авторская версия текста, опубликованного в «КиноРепортере»

«Камон Камон»: Киносеанс семейной психологии с Хоакином Фениксом

16 февраля, 2022 Кино

Маленькие детки – маленькие бедки, но и то и другое имеет свойство расти. Длинноты в кинокарьере режиссера «Камон Камон» Майка Миллса сопоставимы с медлительностью его кинолент, но это не упрек, а скорее черта натуры. Сколь быстротечно детство, столь неспешного и бережного отношения требует оно. Тема взросления и семейных отношений – ключевая для режиссера. Он иронично начал исследовать ее с «Дурной привычки», развил в «Начинающих» и, кажется, подошел к самой сути своих исканий в фильме «Камон Камон».

В фильме, обретшем форму радиодневника, состоящего из монологов и интервью, наполненного классической музыкой, раскрывается абсолютный режиссерский слух его создателя. Это неудивительно, ведь и само название побуждает зрителя к действию, и в случае Миллса – это умение слушать.

В детстве мир пестрит красками, а с возрастом сереет. Черно-белая гамма фильма, на который мы смотрим глазами усталого и разочарованного, пережившего боль утраты матери и разлуки с любимой, героя Хоакина Феникса по законам жанра должна впустить в себя свет. Поближе познакомившись с девятилетним племянником (юная звездочка Вуди Норман), он отправляется с ним в путешествие по разным уголкам США. Это необходимо для его проекта, состоящего из интервью о будущем с будущим страны – детьми разных возрастов, культур, социальных групп. 

Предсказуемо цвет пронзает выцветшее полотно «Камон Камон», в котором современность не вопит и не отвлекает от главных героев и темы. Но происходит это не так, как ожидает зритель. В финале на экране возникает единственный цветной кадр-посвящение одному из юных респондентов – девятилетнему Деванте Брайанту, застреленному во время беспорядков в Новом Орлеане.

Очень важно досмотреть, а точнее, дослушать фильм до конца, до последнего титра, потому что главные слова звучат именно в финале, которому все основное повествование служит прологом. Звучат здесь и «Реквием» Моцарта, и «Лунный свет» Дебюсси, но все эти музыкальные переливы, дополненные не вымышленными диалогами, сливаются в подобие «Песен об умерших детях» Малера. 

Неторопливо и без нагнетаний фильм не только колесит по городам, но и по болезненным вопросам. Для них нет универсальных ответов, но искать их приходится каждому из нас в течение жизни. «Камон Камон» сопровождается многочисленными отсылками к книгам по психологии вроде «Практического руководства по восстановлению отношений между родителями и детьми» или «Семья биполярных медведей», посвященной жизни в семье, где у одного из родителей биполярное расстройство (одно из сюжетных обстоятельств фильма). 

В отличие от десятков картин, эксплуатирующих присутствие детей на экране, «Камон Камон» не выклянчивает эмоции. Это тонкое психологическое эссе подталкивает без боязни остаться наедине со своими мыслями – опыт затяжных карантинов выявил острую проблему страха остаться один на один с собой. «Камон Камон», наполненный лирикой без патоки, показывает, что в наших силах уберечь детей от того, чему мы все сегодня отчаянно противостоим: от глобальных вызовов до маленьких личных драм.

«Камон Камон» аккуратно и без назиданий учит обращаться с детскими и родительскими страхами, отвечать на самые трудные «детские вопросы» и выражать и понимать собственные чувства. Кино без глянца и фильтров соцсетей, без «образцово-показательности» и фальши. Кино, которое могло бы стать и аудиоспектаклем, и подкастом, своей темой и формой молящее быть не просто услышанным, но выслушанным. 

«Он маленький человек. Просто будь с ним честен», «Это нормально, что все не так», «Нужно найти, как искать», «Будь забавным, запятая, когда можешь, и точка», – здесь много случайно оброненных фраз, простых истин, уносящих в размышления, чуть реже – к воплощениям. Черно-белый «Камон Камон» учит проживать два эти цвета-состояния – мрака и пустоты – внутри себя и помогать переживать их тем, кто нам дорог. Если и считать фильм проходным, то путь его проходит аккурат через сердца зрителей. 

Кинорепортер

«Все прошло хорошо» Франсуа Озона: Драма о смерти, полная жизни

21 января, 2022 Кино

Расхожая фраза «перед смертью все равны» опровергнута. Неравенство в жизни затрагивает и уход из нее. «Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен…» – рассуждал булгаковский персонаж. Эпоха контрол-фриков стремится устранить этот фактор непредвиденности, совершенствуя индустрию эвтаназии.

Смерти не как событию, но как процессу посвящен фильм Франсуа Озона «Все прошло хорошо», в котором моления о чаше, христианском символе смерти, оборачиваются волей умирающего с достоинством выпить бокал французского вина.

Когда улыбающаяся прежде жизнь престарелого бонвивана Андре (Андре Дюссолье) ухмыляется ему инсультной гримасой, он решает, что с ней пора кончать. «Ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?» – на этот вопрос Иосифа Бродского у Андре есть ответ в виде двух дочерей в исполнении Софи Марсо и Жеральдин Пайя.

Им и предстоит устроить для него эвтаназию, которая во Франции запрещена. Процедура, организованная с помощью профессионального Харона (Ханна Шигулла), окажется тяжкой не для отца, а для его семьи, в которой вскроется множество застарелых «болей, бед и обид».

Эта напряженная, высушенная от слез и патетики история – не порождение вымысла, но автобиографический эпизод, описанный Эммануэль Бернхейм, которая умерла в 2017 году. Блестящий романист и сценарист, она создала с Озоном четыре ленты.

Озон не пополняет «кинопогост» фильмов об эвтаназии вроде «Море внутри», «Несколько часов весны» или «Черный дрозд». Воля к смерти известного и за пределами Франции коллекционера искусства Андре Бернхейма – лишь отправная точка для двух спаянных драм: семейной и социальной. В первой мы видим гибель семьи – Андре не без расчета заключил брак с героиней Шарлотты Рэмплинг, приведший к ее безумию (скульптор, она видит и творит жизнь исключительно в сером цвете) и злосчастью их детей.

В драме социальной Озон с холодным юмором мастерски избегает панихидных интонаций и дебатов об этике эвтаназии. Эгоизм привязать человека к жизни борется здесь с эгоизмом уйти из нее. Вялотекущее доживание или смерть с достоинством – такова развилка фильма. Право на смерть и возможность оплатить это «дорогое удовольствие» становится для Андре заключительным утверждением права сильного. Пока богатые сговариваются о цене, бедные просто ждут своей смерти, – звучит в фильме, а Андре не из тех, кто привык ждать.

«Все прошло хорошо» лишен сантиментов и придыхания. Лишь финал картины о финале жизни обретает здесь особую значимость: полоса «предсмертия» завершается осознанием простой истины – «быть живым, живым и только, живым и только до конца».

КиноРепортер

«Руки прочь!»: занимательный мультикультурализм в ритме танго

17 января, 2022 Кино

Встретились как-то хасид, католик, имам и сикх… Это могло бы стать началом анекдота, но послужило основой для уникальной комедии, в которой религиозные и этнические разногласия оказались преодолены в танце. Для танго, как известно, нужны двое, а танго втроем – нечто из области обоюдоострых любовных треугольников, но режиссер Гэбриел Болонья опрокинул на танцевальный паркет привычные представления о границах жанров, религий и принципов. Дабы пафос мультикультурализма и инклюзии не вознесся слишком высоко от зрителя, в качестве продюсера был приглашен Джоэл Цвик, снявший «Мою большую греческую свадьбу» и, разумеется, без женитьбы здесь не обошлось.