Эмилия Деменцова

«Трагедия Макбета»: 50 оттенков черной души

16 января, 2022 Кино

«Шотландская пьеса» Шекспира за четыреста с лишним лет обросла суевериями и пусть недоброй, но славой – десятки киноадаптаций подтверждают. Сегодня на отменную пьесу ополчаются приспешники «культуры отмены»: расизм, нетерпимость, насилие и другая неудобная правда истории вновь делает перо-копье Шекспира (Shake speare дословно «потрясающий копьём»), как никогда, острым. Вооружен и очень опасен оказался и Джоэл Коэн. Заточенные клинки персонажей, обостренное восприятие действительности и острота ума – таков арсенал режиссера, чья «Трагедия Макбета» пронзает с экрана насквозь.

Читать дальше

Меридианы Дианы

8 января, 2022 Кино

Оцепление, марширующие солдаты, пронумерованные наряды, блюда, чувства, колючая проволока вместо гирлянд и обязательное взвешивание при заселении, – это не антиутопия Оруэлла, но обычное Рождество у свекрови. Если она королева Великобритании… В «Спенсер», страшной рождественской сказке с привидениями, Кристен Стюарт в образе леди Ди сумеет победить сумерки и совершить побег из королевского плена домой. Но чуда все равно не случится.

Читать дальше

«Французский вестник»: Живописное кинообозрение Уэса Андерсона, ностальгирующее по XX веку

22 ноября, 2021 Кино

Бог или дьявол в деталях – неизвестно, но что Уэс Андерсон кроется в деталях – это факт. Он режиссер-автор, чей стиль угадывается и влюбляет в себя с первого взгляда, киносказочник и визионер, чьи полотна поедают глазами и жалуются на приторность и возмутительную идеальность кадра. Во-первых, это красиво, а во-вторых, красиво настолько, что «во-первых» не только достаточно, но даже слишком. Симметричная композиция, эксцентричность мизансцен, упоение подробностями под глазурью модернистской цветовой палитры, – каждый кадр Андерсона вынимает из души: «Остановись, мгновение! Ты прекрасно!»

Старомодное режиссер умеет превратить в модное, вот почему «Французский вестник», выходу на экран которого предшествовала более, чем годовая пауза, был застрахован от риска выйти в тираж. Этот фильм-журнал предназначен для того, чтобы его перечитывали снова и снова.

Лишь «оглавление» – перечень «звезд» занятых в фильме – займет половину текста. Как нет у Андерсона случайностей, так нет во «Французском вестнике» проходных ролей. История в историях о буднях журналистов века минувшего состоит из некролога, гида и трех очерков, каждый из которых имеет своего автора и верстку. Помимо авторского стиля есть тут и авторский шрифт: вестник приходится читать в буквальном смысле слова: фрагменты статей, вывески, реклама – «ни слова в простоте». Остроты и визуальные кунштюки выскакивают с экрана со скоростью печатного станка.

Объять необъятное за один просмотр невозможно, слишком насыщено подробностями и резкими переходами это кино, в котором «бритва Оккама» отброшена на монтаже. «16+» на афише намекает на 16 с лишним фильмов в одном. Все здесь вымышленное и постановочное, но отторжения не вызывает, напротив, подключает зрительское ассоциативное мышление, радующееся ловле «пасхалок» и символов. Вестник вдохновлен The New Yorker (персонажи и сюжеты имеют прототипов), а содержание номера способно увлечь любого читателя. Оуэн Уилсон здесь подрабатывает экскурсоводом, Бенисио дель Торо творит убийства и искусство, вдохновляясь позирующей ему надзирательницей Леа Сейду, а Эдриан Броуди «впаривает» его картины коллекционерам, Тимоти Шаламе, в облике Марата и Троцкого, творит в ванной манифест революции, а заодно и роман (не печатный, а любовный) с Фрэнсис МакДорманд, пока Джеффри Райт умело вписывает криминальную хронику в журнальный раздел «Еда». У Уэса переплелись все и всё, жизнь и вымысел, комикс и кино, буйство красок и выцветшее ч/б, залитое французской «новой волной».

Андерсон – «весь из себя», за что одни обвиняют его в самоповторе, а другие отдают дань верности своему стилю. В новом «кино с обложки» в лакомую упаковку он сумел поместить несколько горчащих и ностальгических мыслей об искусстве, политике, совести, бескомпромиссном l’art de vivre и не обесцененном печатном слове, создав реквием и оду одновременно. Здесь форма радует глаз, а содержание увлажняет его. Фильм, однако, призывает следовать приказам редактора (Билл Мюррей). Их два: «Не плакать!» и «Создать впечатление, что так и было задумано!»

Трейлер фильма: https://www.youtube.com/watch?v=jFBpCBRQ4Fw&t=6s

Авторская версия текста, опубликованного в журнале «КиноРепортер»

ЖертвЕприношение

2 февраля, 2021 Кино

Российская премьера фильма «Исаак» в контексте литовской политики памяти

В России завершилась «Неделя памяти», приуроченная к Международному дню памяти жертв Холокоста. Пестрая программа мероприятий о пепле шести миллионов убитых евреев непременно сопровождается речами посыпающих голову пеплом. Покаяние человека подразумевает пересмотр сознания и попытку исправления. Покаяние страны выглядит так же, с той лишь разницей, что пересмотр и исправления, порой, приводят к переписыванию болезненных страниц истории. Переоценка ценностей оборачивается переуценкой…

Читать дальше

Ой, папочки!

25 октября, 2020 Кино

«Большое яблоко» надкусили. Фильм Софии Копполы «Последняя капля» стал дебютным проектом Apple TV+ и студии независимого кино А24. Один фильм принес в дома миллионов пользователей «яблочного» сервиса две новости: плохую — «Нью-Йорк умер» и хорошую — «Да здравствует Нью-Йорк». За сюжетом об отношениях отцов и дочерей, жен и мужей, новой этики и старых предрассудков укрылась элегическая песнь об уходящей натуре города-мечты, сосланном в винтажные магазины, на чердаки и телеэкраны. До востребования.

Отголоски манхэттенских словесных пикировок Норы Эфрон оплаканы «Дождливым днем в Нью-Йорке» Вуди Аллена, но «Нью-Йоркские истории» все еще пишутся. София Коппола, в меру своего дарования, пытается не воскресить, но с почестями и достоинством проводить стиль, дух и тональность «гениев места» ее родного города. Города, «френды» и «фолловеры» которого, вытесняют друг друга. Всех уже не вместить, а новые все прибывают.

Редкий случай, когда адаптированное название фильма, отличное от оригинала, оказалось удачным. «Последняя капля» — это конец терпения, переполненная чаша обид, усталости и сомнений. «Любовная лодка разбилась о быт» (оригинальное название фильма On the Rocks — буквально «на скалах»). «Наскальная» живопись — уборка, готовка, хлопоты с детьми, опоздания и отсутствие вдохновения — делают будни Лоры (Рашида Джонс), похожими, как две капли мартини.

Писательница на пороге сорокалетия, она безуспешно пытается приступить к написанию романа, в отчаянии сознавая, что ее собственный роман с мужем, кажется, подошел к концу (On the Rocks — означает ситуацию на грани развода). Косвенные улики прямо свидетельствуют о неверности супруга (Марлон Уайанс). Капля-слеза, выхваченная камерой Филиппа Ле Сурда, падает в бокал, и это становится последней каплей для отца Лоры Феликса (Билла Мюррея), нашедшего в драме дочери выход из собственного «публичного одиночества». Он знаток искусств и art de vivre стремится во что бы то ни стало осудить ее супруга, ибо судит по себе. Моногамия противна мужской природе, подразумевающей доминирование и всеобщее осеменение, рассуждает Феликс.

Дуэт Джонс и Мюррея это «волна и камень, стихи и проза…», и наблюдать за этим бадди-муви приятно и необременительно. До поры… Пока Лора, поджав хвост, бродит по Нью-Йорку, снедаемая подозрениями и рефлексией, папаша решает сесть на хвост ее мужу, начав детективную охоту за изменником. Двойная порция виски on the rocks (со льдом) только прибавляет жару авантюрным планам престарелого ценителя искусств и женского пола всех возрастов. «Даже сухие цветы прекрасны», — уверен он.

«Последняя капля» не столь фильм Софии Копполы, сколь кино Билла Мюррея и в его честь. «Здорово быть тобой? — Я уже привык!» После «Трудностей перевода» и «Очень Мюрреевского Рождества» этот бенефис — третья совместная работа актера с Софией Коппола, которая точно знает, как раскрыть потенциал выдающегося комика с грустными глазами. Здесь Мюррей острит, хандрит, поет, роняет слезы и сыплет колкостями. Словом, эскизно, но ярко демонстрирует весь свой нестареющий арсенал актерских средств, доставляя зрителю истинное удовольствие.

Свистун (в прямом и переносном смысле) и дамский угодник Феликс (дословно «счастливый») он путешествует по вечно новому Нью-Йорку как по старому городу его молодости, не желая мириться с изменившейся действительностью. В интерьерах роскошных ресторанов, исторических баров и знаковых клубов, а также за окном автомобиля с личным водителем можно позволить себе роскошь иллюзии прежней жизни. Сексизм, феминизм, «стартапизм» — Феликс проходит мимо всех этих поветрий, и его старомодность в комплиментах и манерах граничит со скандальностью по меркам нынешней обидчивой эпохи.

Тем временем Лора скорбит о том, что добрачный секс деградировал в супружеский «половой акт» и находит гораздо больше общего с роботом-пылесосом, бьющимся об стену, чем с самой собой образца «добрачного периода». Пока она обреченно выслушивает словесный сор о любовных злоключениях своей подружки-болтушки (прекрасная харАктерная роль Дженни Слейт) герой Мюррея стремится компенсировать все то, что не сумел подарить дочери в детстве, уйдя из семьи, и все то, что не додает ей вечно занятый, «командировочный» муж.

Феликс насвистывает джазовые мелодии, а из уст Лоры выходит лишь воздух, но… Папа может! И в кратчайшие сроки ее жизнь наполняется забытыми ощущениями и яркими красками. Вновь возникают романтика, выходы в свет, спонтанность и женственность, поставленная на пьедестал. Но карета, по законам жанра, превращается в тыкву, а ритуал поедания черной икры в красном кабриолете под аккомпанемент Мины оборачивается горькой пилюлей стыда, которую придется проглотить Лоре.

Глянцевый, радующий глаз красивыми интерьерами и видами, драмеди, в котором находится место даже для погони, тем не менее, буксует и развивается неспешно, как вымученный роман, который во что бы то ни было нужно написать, потому что аванс уже получен. Но в этом движении с торможениями не слабость сценария или режиссуры Софии Копполы, но примета ее незримого присутствия в фильме. Неслучайно Феликс здесь учит своих внучек главным качествам женщины — тасовать и блефовать. Это она, боровшаяся с ярлыком «папиной дочки», из-за кадра подбрасывает неудобные «детские» взрослые вопросы о преходящей любви и приходящем разочаровании, об отдалении и преодолении, о том, как сохранить брак и себя в нем. София Коппола, не то чтобы сводит счеты, но на ином уровне продолжает тему ее фильма «Где-то», проводя раздел между поколением отцов, жертвовавших семьей во имя собственного эгоизма, и детей, которые изо всех сил стремятся не повторять их.

Кажется, что «Последняя капля» довольно поверхностна, но поверхность ее ребриста. Парадокс фильма в том, что харизма и небрежное обаяние поколения отцов сперва очаровывают, а затем резко отметаются поколением детей. Отживающее не приживается на новой почве политкорректности и сдержанности.

Как капля отражает океан, так и «Последняя капля» отражает веяния времени. Коппола раздает всем сестрам по серьгам — в кадре нарочито уживаются BLM, квир, тонкая политическая агитация (плакат на стене Bernie (Сандерс) — 2016 и крупный кадр фото, на котором Билл Мюррей изображен с Бараком Обамой) и мужское/женское, старое/новое. А эпизод, в котором Мюррей не может надышаться роскошным букетом, напоминает не столько о его «Сломанных цветах», сколь о нынешних коронавирусных буднях и страхе потере обоняния.

Лора наставляет своих дочерей быть сильным, а не декоративным полом. «Браслет — напоминание о том, что женщины когда-то были мужской собственностью», — учит Лору отец и дарит ей свои винтажные часы. В финале она променяет их на новенькие Cartier, подарок мужа. «My heart belongs to daddy» оказывается побеждено отголосками марша Мендельсона, и «папина дочка» независимо и гордо становится «мужниной женой».

Окольцованная, по всем канонам патриархата, Лора продолжит свой путь, уверенная в том, что старые шаблоны ее поколению тесны. Отстаивающая независимость, а на деле беспомощная героиня Рашиды Джонс в кризисный момент обращается именно к отцу, которого после череды перипетий, встряхнувших ее серую жизнь, назначает виноватым во всех семейных невзгодах. Феликс же пойдет, точнее, поедет своей дорогой, на охоту за тенями прежнего, его Нью-Йорка. В поисках утраченного города…

Опубликовано в «Кинорепортер»

«Последняя капля»: Каким получился новый фильм Софии Копполы

Ход коньком

27 августа, 2020 Кино

Израильский фильм «Рыба тоже тонет» – финалист лондонского Eurasian Creative Guild Film Festival 2020

Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, но не всегда поиски венчаются находками. «Настроение бодрое. Идём ко дну» ежедневно подтверждается новостями, и кажется, что не только четверг, но и шесть оставшихся дней впору именовать рыбными. Необязательно держать нос по ветру, чтобы понять, что не только осетрина сегодня «с душком». Ощущаем «безрыбье» и «вторую свежесть» окружающего море-окияна, аквариума или потока жизни.

Погружаемся в воду или выплываем, движемся стаей, косяком, задевая друг друга, лишь бы удержаться на плаву, жадно глотаем воздух, порой, глодая тех, кто слабее и мешается на пути. Бьемся об лед, или гнием с головы, то и дело, страшась попасться на крючок…

И рыба, и человек плывут по течению, реже – против.  «Плывет. Куда ж нам плыть?», – задал безответный вопрос потомкам один поэт и провидец, кажется, не сомневаясь в том, что как бы то ни было, а плыть все-таки надо.

 

Читать дальше

Дубль два

30 мая, 2020 Кино

Фильм Евгения Румана «Голоса за кадром» о репатриации советских евреев показан на британском онлайн-кинофестивале SERET

 «Чемодан – вокзал – Израиль» из антисемитской присказки стало лозунгом, руководством к действию, давшим старт Большой алии 90-х годов. Алия – процесс репатриации, возвращения на историческую родину, куда евреев долгие годы посылали словом и жестом, не давая, однако, покинуть пределы советской родины, которая жизнь подарила, но жить не давала… Алия – дословно, восхождение, начинающееся, парадоксально, со спуска. И не только по трапу самолета…Не игра на понижение, не дауншифтинг, но «хроники пикирующего бомбардировщика» и падение в должностях, статусе и, порой, в собственных глазах – такова участь тысяч репатриантов. «Все будет так. Исхода нет» внушалось им в стране, обернувшейся не родиной, но «Страной Исхода». Оказалось, что происхождение может обеспечить исход. Без всякого, впрочем, снисхождения… «Оле-оле-оле-олим» – можно было бы воскликнуть радостно, впервые ступив на землю, где тебя встречают словами «С возвращением!» (оле/олим – еврей/евреи, совершившие алию). Только вот вторую блоковскую строфу «Умрешь – начнешь опять сначала» никто из репатриантов так и не опроверг…

Читать дальше

Разрешенное «Шествие»

27 мая, 2020 Кино

Большой театр кукол представил экранизацию ранней поэмы Иосифа Бродского

«Шествие»… Не самое удобное название. И в пору самоизоляции, когда не то что шествовать, но даже шастать по городу лишний раз нежелательно. И в пору действия закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», когда больше одного, на всякий случай, лучше не собираться. И даже в нынешнюю юбилейную пору (Иосифу Бродскому – 80), проходящую под вневременным и по всем признакам удобным девизом «Не выходи из комнаты». «Шествие» Иосиф Бродский возглавил на бумаге, когда ему был всего двадцать один год и все приговоры, ссылки и изгнание еще только маячили за поворотом. Двадцать один, а глав-сцен в поэме ровно вдвое больше, да и автор в них мудр и угрюм не по годам приподнятого настроя «эпохи развёрнутого строительства коммунизма».

ИОСИФ БРОДСКИЙ. ФОТОГРАФИЯ: POEMBOOK.RU

Читать дальше

Сказки Андерссона

19 мая, 2020 Кино

Первый после Бергмана кинорежиссер Швеции Рой Андерссон тоже любит Чехова. Настолько, что однажды решился изменить кино с театром, к которому так тяготеют его намеренно павильонные съемки и актеры, маскирующиеся от жизни щедрым слоем белил. Его единственный театральный опыт – «Дядя Ваня», отозвавшийся в его сердце репликой «Вот уже и сентябрь», которую режиссер часто цитирует. С этой фразы начинается и новое кинополотно Андерссона, увенчавшее его «Трилогию живущего», превратив ее в тетралогию: «Песни со второго этажа», «Ты, живущий» и «Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии». Спустя пять лет голубь режиссера размышляет и «О бесконечности», уверенно продолжая полет и неся благую весть зрителям. Читать дальше

Белое безмолвие: Рецензия на фильм «Белый, белый день»

23 марта, 2020 Кино

Говорят, Андрей Тарковский ценил умение Ингмара Бергмана находить точные лаконичные названия фильмов. В кино краткость не всегда сестра таланта, но, под бритвой Оккама (согласно которой не следует плодить сущее сверх необходимого) и монтажными ножницами, сценарий «Белый, белый день» был превращен в фильм «Зеркало». Первоначальное название, впрочем, не пропало, возникнув на обложке фотоальбома, вобравшего снимки, сделанные Тарковским на Polaroid (подарок Микеланджело Антониони). Вот и второй фильм исландского режиссера Хлинюра Паульмасона не только тезка, но и побратим фотокниги Тарковского. Обветренные, статуарные кадры северных природы и лиц, кажутся промерзшими и потому недвижными. Кино здесь возвращается к истокам, к фотографии, а зрители получают сеанс криотерапии. Читать дальше