Ход коньком
27 августа, 2020 Кино
Израильский фильм «Рыба тоже тонет» – финалист лондонского Eurasian Creative Guild Film Festival 2020
Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, но не всегда поиски венчаются находками. «Настроение бодрое. Идём ко дну» ежедневно подтверждается новостями, и кажется, что не только четверг, но и шесть оставшихся дней впору именовать рыбными. Необязательно держать нос по ветру, чтобы понять, что не только осетрина сегодня «с душком». Ощущаем «безрыбье» и «вторую свежесть» окружающего море-окияна, аквариума или потока жизни.
Погружаемся в воду или выплываем, движемся стаей, косяком, задевая друг друга, лишь бы удержаться на плаву, жадно глотаем воздух, порой, глодая тех, кто слабее и мешается на пути. Бьемся об лед, или гнием с головы, то и дело, страшась попасться на крючок…
И рыба, и человек плывут по течению, реже – против. «Плывет. Куда ж нам плыть?», – задал безответный вопрос потомкам один поэт и провидец, кажется, не сомневаясь в том, что как бы то ни было, а плыть все-таки надо.
Из-под «Пресса»
12 августа, 2020 Без рубрики
«Если на клетке слона прочтёшь надпись «буйвол», не верь глазам своим» выродилось в «на заборе тоже написано, а там — дрова».
В эпоху кликбейта названия, не соответствующие содержанию стали нормой. На афишах, продуктах, витринах, книгах…
Не отстает и Москва. Город особенный и особянинный украсили новые киоски двух сортов – «Печать» и «Пресса».
В Большом и толковом словаре Михельсона эти слова значатся как синонимы, но не тут-то было. Форма киосков радует глаз, а вот начиночка…
Гуляя по Тверской и бросив взгляд на ее приток, Мамоновский переулок, можно увидеть киоск «Печать». Название свое он оправдывает и даже превосходит – есть там и периодика, и сувениры, и тысяча нужных и ненужных мелочей. Даже «Новая» есть, что в Тверском районе редкость.
Следуем далее до первого в Москве Макдональдса. Аккурат рядом с ним расположился мини-киоск, этакая витрина-раскладушка с надписью «Пресса».
Место лакомое, между метро и утренним кофе, весьма удобное для исполнения «утренней молитвы современного человека» (так Гегель называл чтение прессы по утрам). Но вот ведь какая досада, под вывеской «Пресса» прессы нет.
Не то чтобы раскупили или не завезли, просто вместо нее тут на первой полосе — «Черта оседлости» и русская революция», «Быть жертвой. Природа сексуального насилия», «Черносотенцы и революция» и другое отборное печатное слово, вызывающее непечатную реакцию.
Хмурая продавщица фотографировать ассортимент не разрешает и на вопросы реагирует неприветливо.
Собственно, какие книги, такой и антураж продаж…
Только вот книги периодическими изданиями вряд ли можно счесть. Хотя судя по широкому ассортименту выходят они в печать с завидной регулярностью.
Перед киоском стоит стол, ибо не все удается вместить в небольшой павильон. Да и мой разум такое, честно признаться, вместить не в состоянии. Депрессию вызывает здешняя пресса и рвотный рефлекс.
В революцию, книги о которой занимают большую часть пространства киоска, ходила такая присказка: «Чем торгуем? Мелким рисом. Чем болеем? СифилИсом».
Ныне – чем торгуем, тем и болеем.
Стоит ли удивляться, что черносотенная «Листва» зашелестит на Чистопрудном, если в самом сердце города и страны она уже преет?
Кроме книг в белом киоске, где золотыми буквами сияет «Пресса» – ничего.
Привычные вопящие обложки желтых газет сменились коричневыми (по смыслу) переплетами.
Но если вдуматься, то вывеска верна ведь этимология слова пресса ведет к латинскому глаголу, означающему «жать, давить, прижимать», а ведь именно этим и вдохновлены представленные на витрине авторы. Впрочем, может быть, за дурно пахнущими заголовками скрываются литературные шедевры и монументальные исторические труды? Право же, «Ритуальное цареубийство» и «Пятая колонна. Иуды русского царства», продающееся по сходной цене, я не читала («Я глупостей не чтец, / А пуще образцовых), но осуждаю…
Антисемитские тексты – в ассортименте, а антисептика, спутника времени, — несть. А ведь после прочтения одних только здешних заголовков так хочется продезинфицировать руки.
Эмилия Деменцова
Всему голова!
20 июля, 2020 Без рубрики, Разное
В книжном магазине, царстве глав и заглавий, есть и его голова.
Товарное наименование «Бюст «Правитель», 18 см».
18 см – это высота изделия, а не что другое.
Имя правителя указано в аннотации: «Портрет президента на стене? – Маловато будет! Украсьте гостиную или кабинет бюстом Владимира Владимировича». Роднит его с оригиналом и место рождения – Санкт-Петербург.
Установлен он в центральном московском книжном аккурат между двухтомником «История Крыма» и блещущим золотом фолиантом «История России. Великие события, о которых должна знать вся страна». Собственно там ему и место. Читать дальше
Базаров, поэт и Анна
3 июля, 2020 Театр
История — траурная процессия, в которой эпохи хоронят друг друга. Сторонники светлого будущего пытаются закопать темное прошлое. Aut bene, aut nihil: cахар ностальгии или молчание за упокой прошлого по старинке возникает и у «отцов», и у «детей». У кого-то горчит и «век нынешний», и «век минувший», а у других — или иллюзия непрожитого кружит голову («детям»), или прожитая недосягаемая молодость не дает смириться с реальностью («отцам»). Вошедших в лета, уносимых в Лету частенько ловят на словах «вот в наше время было». И неважно, что было, важно, что прошло. Aut bene, aut nihil — или хорошо, или ничего — вечное противопоставление: «хорошее» не может быть «ничем» или уж точно ничего «хорошего» не может выйти из «ничего».
Не лебединая песня
3 июля, 2020 Разное
В эпоху «черных лебедей» только поэты и романтики не дают нам позабыть о белых лебедях вдохновения и чистоты. Весной 2020, которая запомнится нам не прогулками на природе, а добровольно-принудительной самоизоляцией, особенно остро ощущается «охота к перемене мест». Но сезон этой охоты под запретом: самолеты не летают, поезда не трогаются с места, без QR-кода «метро закрыто, в такси не содют». Остается путешествовать только в виртуальной реальности и в воспоминаниях. Создать же дополненную реальность, не прибегая к цифровым технологиям, по-прежнему помогает Искусство. Образы рождают слова, слова – образы, и этот круг отнюдь не замкнутый, ведь границы его невидны и неощутимы. Пройтись («не выходя из комнаты») поэтическим тропами, взглянув на них глазами поэта, а то и двух, – что может быть прекраснее?! Вдвойне, если учесть, что прогулку по Овстугу теперь можно совершить, окунувшись в стихотворный мир Андрея Шацкова, переплетающийся с лирической поднебесной Федора Тютчева.
Дубль два
30 мая, 2020 Кино
Фильм Евгения Румана «Голоса за кадром» о репатриации советских евреев показан на британском онлайн-кинофестивале SERET
«Чемодан – вокзал – Израиль» из антисемитской присказки стало лозунгом, руководством к действию, давшим старт Большой алии 90-х годов. Алия – процесс репатриации, возвращения на историческую родину, куда евреев долгие годы посылали словом и жестом, не давая, однако, покинуть пределы советской родины, которая жизнь подарила, но жить не давала… Алия – дословно, восхождение, начинающееся, парадоксально, со спуска. И не только по трапу самолета…Не игра на понижение, не дауншифтинг, но «хроники пикирующего бомбардировщика» и падение в должностях, статусе и, порой, в собственных глазах – такова участь тысяч репатриантов. «Все будет так. Исхода нет» внушалось им в стране, обернувшейся не родиной, но «Страной Исхода». Оказалось, что происхождение может обеспечить исход. Без всякого, впрочем, снисхождения… «Оле-оле-оле-олим» – можно было бы воскликнуть радостно, впервые ступив на землю, где тебя встречают словами «С возвращением!» (оле/олим – еврей/евреи, совершившие алию). Только вот вторую блоковскую строфу «Умрешь – начнешь опять сначала» никто из репатриантов так и не опроверг…
Кадр из фильма
***
30 мая, 2020 Без рубрики
На открытых пространствах закрытой страны
Голосить — не моги, голосуй и ни-ни.
Выполняй гражданин долг свой электоральный,
Не кляня ни судьбину, ни жребий ректальный.
Разрешенное «Шествие»
27 мая, 2020 Кино
Большой театр кукол представил экранизацию ранней поэмы Иосифа Бродского
«Шествие»… Не самое удобное название. И в пору самоизоляции, когда не то что шествовать, но даже шастать по городу лишний раз нежелательно. И в пору действия закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», когда больше одного, на всякий случай, лучше не собираться. И даже в нынешнюю юбилейную пору (Иосифу Бродскому – 80), проходящую под вневременным и по всем признакам удобным девизом «Не выходи из комнаты». «Шествие» Иосиф Бродский возглавил на бумаге, когда ему был всего двадцать один год и все приговоры, ссылки и изгнание еще только маячили за поворотом. Двадцать один, а глав-сцен в поэме ровно вдвое больше, да и автор в них мудр и угрюм не по годам приподнятого настроя «эпохи развёрнутого строительства коммунизма».
ИОСИФ БРОДСКИЙ. ФОТОГРАФИЯ: POEMBOOK.RU
Что может выйти из карантина?
23 мая, 2020 Разное
Что может выйти из КАРАНТИНа?
ИКРА и АРАК, и вязкость ТАНИНа,
НИТКА и ТКАНИ, КАНТ и КАНАТы,
АНИ’КА-ТИРАН с козырною КАРТой.
Японская ТАНКА или ТАНКИ по площади;
АРКА триумфа, АРКАН для лошади;
ТИК или ТАК, ТРИК или ТРАК,
И ТИК от того, что в душе не ТАК.
АРТ как обстрел или искусство;
АНТИК как редкость и отсталости чувство
При взгляде на РАТНИКов, пустых, как ТАРА,
Ручных и болтливых, как птицы АРА.
КАНТРИ, РАКИТА, весны КАРТИНА,
Но КАРА КАРАТом неискупима;
И давит ТАРАНом, и липнет как ТИНА,
И снова НАКАТом, как у Тарантино.
В КАИРе, на КРИТе или в ИТАКе
ТИАРы владелец проснулся в РАКе.
Перебрал или спутал АИ с АИРОМ,
И в миру беспокойном покоится с миром.
Жажду кармина не снять КАНАРИНО,
И КАИН скитается в мозгу, ставшем ТИРом,
И РАНА исходит одним лейтмотивом:
Кто сможет выйти из карантина?
Кто сможет выйти из карантина?
Кто сможет выйти из карантина?
Сказки Андерссона
19 мая, 2020 Кино
Первый после Бергмана кинорежиссер Швеции Рой Андерссон тоже любит Чехова. Настолько, что однажды решился изменить кино с театром, к которому так тяготеют его намеренно павильонные съемки и актеры, маскирующиеся от жизни щедрым слоем белил. Его единственный театральный опыт – «Дядя Ваня», отозвавшийся в его сердце репликой «Вот уже и сентябрь», которую режиссер часто цитирует. С этой фразы начинается и новое кинополотно Андерссона, увенчавшее его «Трилогию живущего», превратив ее в тетралогию: «Песни со второго этажа», «Ты, живущий» и «Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии». Спустя пять лет голубь режиссера размышляет и «О бесконечности», уверенно продолжая полет и неся благую весть зрителям. Читать дальше